дом? – удивился Коля. И тут же его лицо нахмурилось в сомнении.
– Последний сгоревший дом, – поправил его Митя. – Но тетяриммин дом еще даже не потушили. Не может Руся быть там!
– Нет, есть другой… – возразил было Женя, но кое-что отвлекло его: – Это что, дом тети Риммы горит? У которой сын Костик?
Пацаны кивнули, и Митя уже раскрыл рот. Но Женек, силом проглотив ужасную новость, закончил то, что хотел сказать:
– Есть другой дом, черный-черный, на холме. Одинокий, заброшенный. Там Кошачий Бог…
Ребята ошарашено уставились на него. Они не верили.
– Я сам видел, – признался Женя. А затем быстро рассказал им о преследовании Черного Мяука, о черном-черном доме и о том, как сегодня Тоха загнал его именно в кошачьи лапы.
Они застыли с изумлением на лицах. Не мотали головами, не переглядывались, посмеиваясь, – уже хорошо. Женек осознал, время не ждет:
– Решайте сами, но я прямо сейчас – именно туда, – и соскользнул с подоконника.
Забежал в комнату. Натянул первую попавшуюся футболку и последние неношеные шорты. По дырке на груди понял, что надел ее задом наперед и что футболка та самая, которую он так и не сжег. Менять ничего не стал. Не было времени. Да и подкрасться незаметно все равно не выйдет – его там ждут. Мозг судорожно соображал, что может пригодиться против Лиса и Мяука. Книга? Тряпки? Ручка? В доме – ничего.
Быстрым шагом направился к чулану. На кухне столкнулся с Катькой.
– Ты куда собрался? – спросила она, держа миску со сметаной.
– В туалет, куда еще. По большому, – придумал Женя, косясь на бабушку, которая была тут же.
– Не провались только, – подколола сестра, облизывая запачканный палец, – как тогда… сквозь землю.
Женек прошел мимо. Уже взялся за ручку двери, когда Мария обронила:
– Дождя бы… Вода все исправит.
– Точно, Катюх, – оглянулся он, – действуй, наколдуй дождя, ты чего? Давай, залей же пожар.
Сестренка задумалась. И сбегая от ее, казалось, неминуемого «Не неси чушь», Женя вылез в сени. Прикрыв дверь, сразу шагнул к чулану. Обувь, а тем более неродные кроссовки, ему была без надобности. На улицу он не собирался. Дверца чулана, как он однажды все-таки оставил ее незапертой на крючок, так и оставалась. Никто, похоже, и не замечал.
Только приоткрыл ее на сантиметр, как раздался скрип. Донесся из-за спины. А следом – шаги. Лишь бы не мама, лишь бы не мама, взмолился Женек. Медленно обернулся, натягивая невинную улыбку.
– Мы с тобой, – прозвучало дружно. Коля и Митя стояли на пороге.
Не сказать, что Женя обрадовался. В первый миг, скорее, нахмурился – возиться с ними теперь. Но затем стало вдруг тепло, с приятным удовольствием он ощутил облегчение. Махнул им рукой – скорее, мол. Он не один, и это – внезапно – вовсе не плохо.
Они забрались в чулан. Втроем оказалось тесно.
– Погодите, – прошептал Женек и замер. Прислушиваясь, ждал, когда ощущение стен и потолка исчезнет. Дыхание ребят мешало.
У правого ухо прозвучало:
– Что даль…
– Тсс! – оборвал он.
Тьма врала, что стен нет. Но желанного чувства не возникало. Тем не менее Женя протянул руку. Пусто. Сделал шаг. Пальцы врезались в дерево. Черт…
– Дед, – позвал он. – Пропусти нас.
Левое ухо уловило шепот:
– Дед?
В сенях за стенкой хлопнула дверь. Послышались шаги и голоса. Женские. Когда они приблизились, Женя узнал маму и тетю Лизу. Черт! Они вошли в кухню. Минуло уже больше пяти минут, как он отпросился в туалет.
Дед не отвечал. Пацаны теряли веру. Стоя с ними в обычном до нельзя, темном и тесном чулане, Женек и сам засомневался. А не приснилось ли ему все? Не нафантазировал ли?
– Дедушка, ты слышишь? Ты здесь? – неуверенно проговорил он.
Слова растворились в тишине. Однако в ней что-то поменялось. Она обернулась оглушающей. Ни шороха, ни скрипа. На кухне наверняка говорили, а уж о пожаре вряд ли тихо и спокойно. Но из-за стенки не доносилось ни звука. Даже дыхание ребят не долетало до ушей.
Затем тьма едва заметно шелохнулась. Вспыхнул и повис в ней огонек.
– Где ты вечно пропадаешь, дед? – выдохнув, спросил Женя.
– А куда ты постоянно лезешь? – отозвался огонек.
Ребята по бокам дернулись. Свет между тем растекся, выхватив из темноты пальто.
– Деда, пусти нас. Ты ведь знаешь куда.
– Знаю, – печально ответил он, и пламя задрожало. – Ты должен быть…
– Я помню, дедушка. Ты видишь: со мной ребята, Коля и Митя.
Огонь вспыхнул сильнее. И друзья разглядели друг друга.
– Осторожным, Жень. Будь осторожен и думай наперед, – напутствовал дед.
– Хорошо, – согласился Женек.
– Хорошо, – смирился старик.
И со знакомым ощущением тьма снесла стены, сделалась исполинской, заставляя чувствовать себя песчинкой на дне океана.
– Ну, все, вперед, пацаны, – Женя нащупал друзей и подтолкнул.
– Куда? – выдавил Митя.
– Прямо, а там видно будет.
– Тихо, тихо, герои, – осадил дед. И пальто, всколыхнувшись, перелетело в левый угол. Пламя осветило черенки разной длины и толщины. – А как же оружие?
Парни завозились, перебирая и вглядываясь, что на конце деревяшек. Коля выбрал вилы, Митька – большой деревянный молоток. Женек откопал в углу у двери кирку.
– Ну, другое дело, – похихикал, мигая пламенем, старик. – Три богатыря, запасной состав.
За дверцей вновь застучали шаги. «Где этот непослушный, безответственный ребенок?!» – просочилось в щели. Женя заторопился:
– Давайте, давайте скорее. – Ребята завертели головами. – Да прямо, прямо.
Наконец они шагнули вперед. Раз шаг, два, три – и исчезли. Только Женек направился следом, как дед окликнул вновь:
– Женька, погоди. Тебе Маша… ну, бабушка передала?
– А?
– Про воду?
– Чего? – не мог сообразить Женя.
– Понимаешь, Черный Мяук, он же вышел из выжженной земли и пепла. Так? Я думаю… почти уверен, что он не терпит воды, понимаешь? Чтоб ты знал, если что, – шептал дедушка.
– А-а, вот чего она заговорила про дождь и – да – про воду, – вспомнил Женек, а потом осознал еще кое-что: – Но, дед… Ты что же, говорил с бабушкой? Она видела тебя?
– Да, это ведь я предупредил ее о пожаре, – произнес он довольно, а затем уже виновато, – хотел еще раньше и о том, что ты в беде… но никак не решался, прости… – Он чуть помолчал. – На самом деле – мне вот вспомнилось недавно, – Маша знала, что я здесь. Но почти не приходила…
– Да? – удивился Женя.
– Да, потому что считала, что я заслужил… И она права, да. – Огонек смотрел спокойно, мирно. Совсем неподвижно.
– Но почему?
– Потому, дружок… Многое я забыл, но это оставалось со мной всегда… Это ведь я раньше был Лисом.
