он считал неправильным.
Мимо, по дорожке за забором, бежал загорелый парень в коротких шортах и светлой майке.
– Физкульт-привет, Серый! – крикнул весело Женя и махнул рукой.
Парень не ответил. Пробежал, не отрывая взгляда от дороги, не обращая внимания на пятерку бегущих следом прилипал.
– Беги в лес, Серый, беги! – выкрикнул Женек вдогонку, посмеиваясь.
Когда шуршание кроссовок стихло, улыбка медленно растаяла. Он погладил пальцем вышивку, обвел по краю. Затем снова, и снова. Палец повторял заученный ритуал.
Если он не забудет, она вспомнит.
Женя глубоко вдохнул, словно от духоты. Но душно не было. Было тоскливо и тесно в груди.
Он откинулся назад, лег на спину, положив кисти на грудь. Тень успела сместиться. Солнце било в глаза и приятно грело лицо. Женек прикрыл веки. Солнце превратилось в красное марево. Руки покачивались на груди, вдох – выдох.
Шептались березы. Двор жил. Долетали обрывки разговоров прохожих и шорканье их подошв. За спинами домов приглушенно гудели улицы. Неподалеку мяч звучно прыгал по асфальту, кто-то вскрикивал и периодически гремел щит и кольцо – в «коробке» играли в баскетбол. Рядом тренькнул вдруг велосипедный звоночек.
«Везунчик!» – с надеждой зазвенело в голове. Женя дернулся было, но тут же опустил голову обратно, невесело усмехнувшись. В сотый раз уже, наверно, а всё то же. Везунчик достался Коле, он сам рассказал об этом в письме. Обнаружил его однажды у ворот с запиской:
«Он, конечно, болтун тот еще, зато ни за что не подведет. Только покажи ему, кто хозяин. Боевая подруга Р.»
И Митька, и Рыж писали, что так и не видели ее больше после всего. После всего в деревне заговорили, что это именно они чуть ли не голыми руками отмудохали парочку хулиганов вдвое крупнее их, да так, что те поселились в больнице. И в последних письмах каждый по секрету хвастал, что у него появилась девушка. Обеих звали Настя, и Женек серьезно переживал, что это одна и та же девчонка.
В квартире на первом или, может, втором этаже играло радио. Уши уловили летний хит группы «Хайф-Файф». Песня ему нравилась и в то же время печалила. Да, дождь не рискует, и он тоже боится, что потерял. Боится, но не верит.
Солнце стало припекать уже шею и плечи, когда сердце внезапно замерло, а долгую секунду спустя услышало мелодичное:
– Приве-е-т, дурашка.
Он открыл глаза. Солнце ослепляло, но он смотрел. Тень падала на ее лицо, но он видел. Улыбнулся, как не улыбался давно. Прятал эту улыбку в мечтах, где рисовал этот самый момент.
– Привет, девочка с веером.
Он видел ее. Сияние радуги. Волны в волосах. И слышал ее смех.
Чистейшая правда. Абсолютно. Реальная, как реальна всякая история, рассказанная под лазурным одеялом да с волшебной присказкой:
«Спокойной ночи, солнце встало. Где конец, ищи начало».
