– Да, ваша светлость, – маркиз слегка склонил голову.
– Жду, – с этими словами мой дракон развернулся и вышел из гостиной, на ходу доставая переговорный артефакт. – Октар, все сведения о Пумеле в мои апартаменты. Включая рекомендации.
– Да, ваша светлость, – откликнулся управляющий, и я едва не захихикала, несмотря на серьёзность момента – интонация у него и маркиза была просто один в один.
– Пумелу будут пытать? – поинтересовалась я, когда дракон широко шагал к своим комнатам.
– Зачем? – снимая меня с плеча и начиная гладить и чесать за ушами – бедняга, как же он сейчас психует! – удивился дракон. – Да, пытки порой развязывают язык, но чтобы избежать боли, человек может наговорить, чего и не было, выдумать, чего не знал, указать на невиновного, лишь бы прекратить или предотвратить свои страдания. А мне нужна правда. Кстати, бывает и наоборот – с перепугу человек просто всё забывает, а может и с ума сойти, тогда он вообще бесполезен.
– А что тогда с ней сделают?
С одной стороны хорошо, что пыток не будет, я содрогалась, представляя, как мучают горничную, которая стала мне за эти дни пусть не подругой, но знакомой. С другой – я вспоминала, как корчился от боли в моих руках отравленный Эйдер, представляла, что бы с ним стало, не сбеги мальчишки на речку – и вся жалость тут же куда-то испарялась.
– С ней поработает менталист – это надёжно и гарантирует результат.
– Ясно, – кивнула я, поняв, что как-то глупо было до подобного не додуматься. Уж точно среди имперских дознавателей были те, кто мог в мозгах ковыряться и правду оттуда вытаскивать. – То есть, больно ей не сделают?
– Нет.
Мне показалось, или в голосе дракона прозвучало сожаление?
– А тогда можно, я её стукну? Потом? За Эйдера?
– Можно. Она, конечно, без наказания не останется, её будут судить, и, скорее всего, приговорят к казни. Но стукнуть можно. И даже нужно.
– Нужно?
– У меня у самого кулаки чешутся, но я на женщин руку не поднимаю. Хотя порой очень хочется. У тебя же такой проблемы точно не возникнет. Я тебе даже завидую немного.
– Вандерик, – имя дракона как-то слишком легко слетело с моих губ. – Вот ты говоришь – скорее всего, её казнят. А что, если она и правда окажется твоей правнучкой?
– От этого она не перестаёт быть убийцей. К тому же, казнь – это пока только предположение, возможна каторга или пожизненное заключение. Решать не мне. Я никак не стану влиять на суд. Ни требовать обязательной казни за покушение на моего наследника, ни просить о смягчении приговора, если она – мой потомок. Решать будет суд. По закону.
Я задрала голову, любуясь своим драконом и в который раз восхищаясь им. Вот вроде бы, герцог, главный имперский дознаватель, третий по влиянию дракон в империи после самого императора и его наследника, а может и второй – мог бы самолично вынести Пумеле приговор или даже прибить на месте, никто бы и слова ему не сказал.
А он – «решать будет суд». Хотя это лично и кровно касается его самого.
Как же мне повезло с будущим мужем.
Может, небо с ними, с оставшимися девятью днями, хватит и двух месяцев?
Под дверью покоев герцога нас поджидал Октар с папкой в руках.
– Вот, я сразу же собрал всё, что было – понял, что понадобится, – протягивая бумаги дракону, сказал управляющий. – На первый взгляд всё в полном порядке, она была нанята через проверенное агентство и работает у нас уже пятый год без малейшего нарекания. Но я пошлю кого-нибудь перепроверить её рекомендации.
– Отнеси бумаги лорду Рэйфонду, наши люди справятся быстрее и раскопают всю её подноготную, – велел лорд Корбед и, дождавшись ухода управляющего, снял защиту и вошёл в хозяйские апартаменты.
– Ну как? Что-то узнали? – раздалось шипение от окна.
На подоконнике расположился Эйдер с модным журналом, привезённым нами вчера, и вазочкой с конфетами, умудряясь рассматривать картинки в тусклом свете восходящего солнца. Остальные дети спали, поэтому лорд Корбед молча мотнул головой в сторону двери, за которой находился его личный кабинет – это я узнала, когда убиралась здесь в первые дни. Спрыгнув с подоконника и оставив на нём журнал, но прихватив конфеты, Эйдер шустро подошёл и вслед за нами нырнул в кабинет.
– Тебя пыталась убить Пумела, – без предисловий сказал дракон, плотно закрыв дверь, чтобы не беспокоить сон остальных детей.
Бедняга Эйдер от неожиданности чуть вазочку не выронил. Чудом удержав, он поднял на отца ставшие огромные глаза.
– Но за что? Что я ей сделал, чтобы убивать?!
– Не ты, – садясь в одно из кресел, покачал головой лорд Корбед. – Пумела уверена, что перед ней в чём-то провинился я. Или перед кем-то из её предков. А на тебя удар был направлен, чтобы мне больнее сделать. Тем более что взрослого дракона убить гораздо сложнее.
– И даже таким вот взрывом? – Я спрыгнула с рук дракона, вернула себе двуногий облик и хотела пристроиться на соседнем кресле, но была притянута на его колено. Ну и ладно, я не против. Тут удобно и уютно.
– Взрывом, возможно, убили бы и меня, хотя не факт. А вот для моего, ещё не вставшего на крыло, а значит, более уязвимого наследника это была бы верная гибель. Видимо, тот или те, кто стоит за Пумелой, после неудачи с отравлением решили действовать наверняка.
– Те, кто за ней стоит? – переспросил побледневший Эйдер, видимо, окончательно осознавший, что с ним могло случиться.
– Конечно, она действовала не одна. Откуда бы горничной, безвылазно находящейся в последние дни в поместье, раздобыть части такого сложного и дорогостоящего артефакта? Да и отравленные тарталетки явно не она сама испекла.
– А почему именно в последние дни? – тут уже я не сразу сообразила.
– Потому что, до появления Эйдериана в моём доме, запасаться тем, что нужно для взрыва, не было смысла. Да и раньше, чем была предпринята попытка отравления – тоже. Не было у Пумелы такой возможности, за ней точно кто-то стоит. И я очень надеюсь, что Мэду удастся узнать имена её сообщников. Это маркиз Рэйфонд, мой заместитель, – уточнил лорд Корбед для Эйдера, видя его растерянность от незнакомого имени.
– Возможно, Пумела – потомок одного из сыновей твоего отца, – я решила, что это Эйдер тоже должен знать. – Или верит в это. И это объясняет, почему в тарталетках была малина, которую Бранду есть нельзя.
– Если она уверена, что является потомком одного из моих бескрылых сыновей, то Брандерон для неё, или для её сообщников, «свой», – подхватил мою мысль лорд Корбед. – На одной стороне баррикады против ненавистных драконов – меня и Эйдериана. И я склоняюсь именно к сообщникам – вряд ли именно Пумела выбирала начинку для тарталеток. Кстати, на тех, кто пострадает вместе с тобой, сын, им было плевать, только Брандерон не должен был съесть отраву, что явно указывает на то, что минимум один из заговорщиков – мой потомок.
