'Ала' ад-Дин приказал заковать его в цепи и везти на муле, пока время не дало ему испить из своей горькой чаши, а судьба не решила прервать его дыхание. Он был убит несправедливо и похоронен как заслуживающий милосердия [Аллаха].
Таков [человеческий] век: нельзя удивляться несчастьям, которые он приносит, и нельзя отвратить его бедствий. Этот подарок дан при условии, что будет взят обратно, его приобретение сочетается с лишением. Ведь [нечто] предоставляется человеку, лишь пока оно не отнято, и он строит что-либо, пока это не разрушают. Поэтому умный человек предчувствует горе, еще не утратив того, что было дано ему на срок, и представляет себе потерю [еще] тогда, когда обладание [чем-либо] приветствует его.
/235/ Глава 90
Рассказ о поездке ал-Малика ал-Ашрафа в Хилат. Его послание султану относительно перемирия и его любезность в этом — свидетельство его благородства, впитанного с молоком [матери] и замешанного на его мускусе и мускатном орехе
Далее ал-Малик ал-Ашраф распрощался с 'Ала' ад-Дином [Кай-Кубадом], покинул его и взял с собой в Хилат часть своего войска. А султан, когда испуг отбросил его в Маназджирд, застал здесь Шараф ал-Мулка. Последний настойчиво осаждал Маназджирд и установил против города несколько катапульт. Но к жителям города пришла неожиданная радость, так как султан забрал с собой в Хилат Шараф ал-Мулка с его войском.
Когда султан прибыл туда, он забрал все, что мог увезти из сокровищницы, а оставшееся сжег, так как у него не хватало вьючного скота и времени оставалось мало. Он покинул [Хилат], готовясь к следованию в Азербайджан.
Когда султан достиг Сукманабада, то оставил Шараф ал-Мулка и тех иракцев, которые были с ним там, в качестве авангарда, чтобы они стали преградой между султаном и теми, кто шел против него, а сам остановился в Хое.
Что касается знатных тюрок, верных и надежных, то ни один из них не держался вместе с кем-либо другим или с султаном. На каждом переходе они бросали то, что их отягощало, и [мчались], пока страх не загнал их в Мукан. Они оставили своего султана в качестве добычи для каждого алчного и пищи для любого голодного.
Когда ал-Малик ал-Ашраф узнал, что Шараф ал-Мулк находится в Сукманабаде, он [первый] любезно начал переписку с ним. Он написал: «Поистине, твой султан — султан ислама и мусульман, их опора, преграда и стена между ними и татарами. Для нас не тайна, какое бедствие постигло сердцевину ислама и чистоту веры из-за смерти его отца. Мы знаем, что его слабость — это слабость ислама и нанесенный ему ущерб обратился против всех людей. Ты же, испытавший все превратности эпохи, знающий, что в ней полезно, а что вредно, и вкусивший сладость и горечь ее, — разве ты не можешь пробудить в нем желание соединить наши устремления, “и это вернее путем и прямее по речи”[772]. Почему ты не призовешь его к согласию, которое похвально в начале и в конце и “приближает его /236/ к Аллаху приближением”[773]?
И вот, я — поручитель для султана от имени 'Ала' ад-Дина Кай-Кубада и моего брата ал-Малика ал-Камила[774]. [И хочу узнать], что может удовлетворить его по части помощи, поддержки и очищения [от дурных] намерений в любом положении — в близости и отдалении — и [хочу] исполнить [все], что устранило бы причину неприязни и стерло бы клеймо розни».
Далее [следовали] подобные любезности с его стороны — пусть вскормит его Аллах Своим молоком, увеселит его благоуханием Своего вина и щедростью, смешанной с его краснотой. [Да пребудет он] знамением благородства, исходящего только от души! Его послание нашло благоприятный отклик, султан склонился к нему, и обмен послами продолжался, пока не был заключен мир.
В качестве последнего посла к султану для завершения переговоров о мире со стороны ал-Малика ал-Ашрафа прибыл аш-Шамс ат-Тикрити[775].
В это время я вернулся из Хилата, куда я был послан для выполнения обязанностей, о которых расскажу в своем месте. Я застал ат-Тикрити в Табризе, где он уже завершил [церемонию] клятвы султана ал-Малику ал-Ашрафу в том, что он прекратит спор о Хилате и его округе. Однако султан воздержался от клятвы 'Ала' ад-Дину Кай-Кубаду. Поэтому пребывание ат-Тикрити затянулось. Прошел месяц, но султан продолжал настаивать на своем отказе и упорствовать, говоря: «Я уже дал вам клятву во всем, чего вы хотели. И не стойте больше между мной и государем ар-Рума». Ат-Тикрити снова обратился к нему с требованием принести клятву, но султан не присягнул, пока не стали поступать известия о том, что татары достигли Ирака. Тогда он дал клятву правителю ар-Рума также в том, что он отказывается от претензий на его страну. Когда султан дал клятву ал-Малику ал-Ашрафу, что отказывается от Хилата и его округа, он исключил Сурмари, так как этот город считался издревле одним из округов Азербайджана.
Ат-Тикрити настаивал на требовании отдать Сурмари, так как его правитель подчинился ал-Малику ал-Ашрафу, уклоняясь от повинностей, наложенных Шараф ал-Мулком, и защищаясь от его произвола.
Султан согласился уступить при условии, что сам издаст указ о передаче Сурмари на имя ал-Малика ал-Ашрафа. Ат-Тикрити был этим удовлетворен, и, когда ему передали указ, он явился и поцеловал землю перед султаном.
/237/ Глава 91
Рассказ о поручениях, для выполнения которых я был послан в Ирак
Из них [первое]: посол правителя Аламута 'Ала' ад-Дина [Мухаммада III], известный по лакабу Фалак ад-Дин, прибыл ко двору султана после того, как он овладел Хилатом. С послом было двадцать тысяч динаров из сумм, которые надлежало внести в виде дани, определенной для них. Они должны были вносить ежегодно тридцать тысяч динаров, и за ними числилась задолженность за два года. Они доставили указанную сумму, а остальное задержали [и в оправдание привели] некоторые доводы.
Поэтому я был послан к ним потребовать денег и высказать упреки за некоторые их действия.
[Следующее] из них: когда султан дал клятву Высокому дивану считать правителя ал-Джибала 'Имад ад-Дина Пахлавана ибн Хазараспа и князя [туркмен] ал-Йива' Шихаб ад-Дина Сулайман-шаха в числе подданных Дивана, не управлять ими и не требовать от них помощи, то он [позже] стал сожалеть об этом, так как наместник Ирака Шараф ад-Дин отвергал это и считал ошибочным мнение того, кто советовал султану дать Высокому дивану согласие на это. А такое [решение] было подсказано Шараф ал-Мулком. [Шараф ад-Дин] внушил султану, что Ирак не удержится под властью его
