Несмотря на все усилия, история Уильяма разошлась не слишком широко. Насколько можно судить, текст «Жития» стал известен только в небольшом районе Восточной Англии. Единственная дошедшая до нас рукопись, видимо, хранилась в цистерцианском аббатстве Сибтон в Суффолке и была передана в дар местной приходской библиотеке в XVIII веке[799]. В то время Норвичское аббатство располагало собственным списком, который потом исчез[800]. Сохранившийся кодекс представляет собой собрание житий святых XII века, чьи дни отмечались весной (Годрик Финчейлский, Вульфрик Хейзелберийский); такие сборники были весьма распространены в Восточной Англии последней четверти XII века; видимо, предполагалось, что они будут служить своеобразными справочниками[801]. Другие тексты в кодексе создавались между 1169 и 1180 годами. Аббатство Бери-Сент-Эдмундс в Суффолке могло быть одной из немногих обителей, стремившихся получить собственный список «Жития». Там имелся большой скрипторий, где старались собирать все существующие тексты, и монахи часто давали книги взаймы другим обителям. Одно время исследователи полагали, что дошедший до нас список был сделан в Бери.
Именно в Бери история юного подмастерья породила культ младенца, Роберта Берийского, сравнимый с культом Уильяма Норвичского. Как уже отмечалось, Норвич и Бери долгое время связывали как сотрудничество, так и соперничество. Начиная с XI века аббатство Бери удачно уклонялось от постоянных попыток Норвича утвердить свою власть над богатым соседом[802] и достигло удивительных успехов в отражении подобных атак. Например, оно не подчинилось Норвичу в 1175 году, когда там появился новый епископ, к которому чрезвычайно благоволил король. Но Бери удалось отстоять свою независимость с помощью папы Александра III, даровавшего обители особый статус «аббатства, настоятелю которого пожалована митра». Епископская митра настоятеля Бери ясно показывала всем, что он не подлежит юрисдикции Норвича. Его преемнику пришлось подтвердить это епископское право – столь важное для него, что он настаивал, чтобы эта митра была четко видна на его резном изображении. К 1180‐м годам аббат Бери был освобожден от контроля не только епископа Норвичского, но также архиепископа Кентерберийского и папского легата[803].
Создание аббатством Бери культа своего собственного юного мученика Роберта объяснялось непрерывным соперничеством с Норвичем. Видимая популярность Уильяма, а также желание Бери создать центр почитания другого святого в противовес ему представлялись достаточным объяснением превращения младенца, брошенного в колодец, в святого чудотворца. Но, как уже указывалось, Бери и Норвич не только соперничали, но и сотрудничали. У двух ведущих бенедиктинских обителей Восточной Англии было много общего, они охотно делились друг с другом рукописями. Не исключено, что в XII веке аббатства не только состязались друг с другом, продвигая культы собственных юных мучеников, но и взаимно подкрепляли свои позиции[804]. Роберт служил более важным целям, нежели простое соревнование с Норвичем (которое Бери, по всей видимости, выиграло).
Хотя в аббатстве опирались на историю Уильяма Норвичского и предполагали, что горожанам и паломникам юный подмастерье известен, культ маленького мученика в Бери возник при существенно других обстоятельствах и служил своим создателям в иных целях. Хотя сегодня он известен мало, в Средние века почитание крошки Роберта Берийского было, видимо, более последовательным и более значительным, чем культ его предшественника из Норвича. Ключевым элементом в Бери стала роль евреев, которые активно занимались не только ссудным делом, но также обменом и чеканкой монеты.
Роберта впервые упоминает современник тех событий Жослен из Брейклонда, монах аббатства Бери, оставивший яркое описание своей эпохи, включая знаменитый словесный портрет аббата Самсона Берийского. В своей «Хронике» Жослен не приводит никаких подробностей о предполагаемом младенце-мученике, отсылая читателей к написанному им отдельному «Житию» святого, которое так и не было обнаружено[805]. «Хроника» брата Жослена, напротив, широко доступна. В Бери с нее сделали список, а впоследствии часто издавали как целиком, так и во фрагментах, и переводили с латыни, так что имя Роберта – но не его история – упоминалось весьма часто[806].
