Даже не подумаю! Даю слово. А теперь — скорее вниз! Мне реально стало любопытно, чем ещё вы хотите меня испугать. — уверенно произнесла Её Императорское Высочество.
Как только мы спустились вниз, из мрака подвалов раздалось протяжное:
— Хо-з-з-зя-я-я-а-а-аин…
— Боюсь-боюсь. — заулюлюкала Софья.
— Тихо. Он не любит резких звуков и движений… — тут же предостерёг я.
— Ой, да полно вам. — отмахнулась Княжна и металлические жалюзи тут же перегородили выход из подвалов. А ещё из освещения остался только мой канделябр.
— Хозяин… Я же слышу, что вы не один… — просипел жуткий голос: — Вы привели мне нового друга, да?
Сперва во мраке появилось два ярко-красных огонька, которые медленно приближались к нам.
— Володя… — испуганно пискнула Княжна: — Что это такое?!
— Не что… А, кто… Я есть друг!
— Погоди! Она ещё не готова! — сделав напряженный голос, ответил я.
— Как можно быть не готовым к… — в тусклый свет канделябра выполз Пауль в своём человеческом облике. Его одежда была разорвана, а на коже виднелись красные следы от наручников: — …дру-у-у-жбе?
Активировав Предвиденье и Эхолот, я потушил свечи, а затем отбросил канделябр. Теперь мы остались в кромешной тьме!
— Володя… — трясущимися от ужаса губами шептала Княжна: — Володенька, ты где?!
Я молчал, с жуткой ухмылкой наблюдая за тем, как к ней медленно, но верно приближается самый заботливый божок из всех.
— Володенька… — она ухватилась за рукав, а затем вытащив мобильник, включила фонарь: — Володенька, это…
— Здра-а-а-а-а-асть… — жуткая ухмылка исказила и без того страшную физиономию Пауля.
Испуганный девичий визг ещё долго эхом облетал все Берендеевские подземелья…
Глава 15
«…Генетическая гибридизация — вне всяких сомнений одна из самых перспективных отраслей генной инженерии! На данный момент человечество достигло небывалых высот в медицине, науке и технике за счёт зарницы. Но волшебников слишком мало, и их на всех не хватает. Почему пациенты из провинции подвержены, куда большему риску? Разве они хоть, чем-то отличаются от жителей больших городов? Разве же мы можем называть их «людьми второго сорта»? Нет! Поэтому в 1972 году мы запустили инициативу «Идеальный код». Наша задача — модернизировать уже существующие породы домашнего скота, птицы, рыбы, сортов растений и штаммов микроорганизмов. И всё это — для улучшения качества жизни граждан, которые проживают в отдалённых районах. Укрепить иммунитет, увеличить физическую силу и срок жизни — вот наши основные задачи! И сейчас — мы стоим на пороге величайших открытий! Если хочешь стать частью нашего коллектива — приходи в НИИ имени Йозефа Штаузера по адресу г. Варшава ул. Фоксаль строение 4! Внеси свой вклад в будущее страны!»
Источник: вырезка из рекламного буклета НИИ имени Йозефа Штаузера 13 января 1975 года.
Мой план удался!
После встречи с Паулем, Софья наконец-то сняла маску. Стала живой и настоящей, ибо притворятся уже просто не было никакого смысла.
Конечно, ей пришлось с пониманием отнестись к дружелюбному лабрадору, поскольку Княжна сама проигнорировала мои предупреждения. А я стоял над ней и тихонько усмехался, безмолвно произнося губами ту самую страшную фразу: «А я ведь говорил!»
Правда, это продолжалось недолго. Всё же, я не настолько лютый садист, поэтому через пять минут вывел девушку на поверхность.
А вот тут-то маска и упала.
Вместо хитрой манипуляторши передо мной оказалось довольно грустное существо. Совсем поникшее, и как будто очень уставшее.
Но больше всего меня поразили её глаза… Вместо хитрого блеска там теперь отражалась бездонная тоска. Казалось, что в этих глазах можно было утонуть и погрузиться на дно самой затяжной депрессии!
Мы сидели на лавочке и молча наблюдали за тем, как Пауль весело бегает с детишками из дома Любимова.
— Говорят… дети чувствуют доброту внутри тебя. — тихо произнесла Софья: — Им совершенно наплевать на то, как ты выглядишь. Они никогда не встречают по одёжке. И… наверное — в этом их прелесть.
— Чего это вы вдруг о философском? — поинтересовался я.
— Да вот… всё думаю. — вздохнув, ответила она: — Я всегда старалась угодить своему отцу. Хотела быть именно такой, какой он хочет. Самой идеальной дочерью на свете. И в попытках переделать себя я… совершенно забыла, а какая я? В смысле — какая я на самом деле? Во мне совершенно не осталось вот этой незамутнённой детской искренности. С каждым годом тёмная вуаль на глазах, как будто становится плотнее. Я продолжаю ломать себя… Продолжаю делать то, что хочет видеть отец. И знаете, что во всём этом самое страшное?
— Что же?
— А, с чего я вообще решила, что отец хочет видеть перед собой… куклу? Вот я слушаю их звонкий смех. Вижу, как они весело бегают за этим упырём в фиолетовом пиджаке… и в моём сердце, как будто что-то просыпается. Знаете, словно старая рана, которая уже давно превратилась в шрам. Некая призрачная боль… И она говорит мне — ты сама сделала из себя то, что есть сейчас. Хотел этого отец? Нет, не хотел. Хотели ли все остальные? Нет, не хотели. Я придумала для себя несуществующий идеал. Куклу, которая во всём поддерживает свою семью… даже если кукле на самом деле всё это не нравится. А сейчас я смотрю на тех, у кого даже родителей нет… На тех, чьё будущее очень туманно и сложно прогнозируемо. У них нет связей. Нет денег. Нет дорогих нарядов и возможностей. У них ничего нет… Но сейчас они такие искренние и счастливые! Могу ли я так же засмеяться? От всей души… И не над грубыми шутками опасного волка, типа вас. А над какой-нибудь дуростью… Чтобы это была чистейшая и искренняя эмоция?
— Если вы расслабитесь, то может получится.
— В том-то и дело. Я не могу расслабиться! Я всегда в напряжении. Я боюсь, что на меня кто-то смотрит… и, если я сделаю что-то не так — этот кто-то обязательно сообщит моему отцу.
— И, что же тогда сделает отец? — удивился я.
— Он и без того не очень серьёзно ко мне относится. Представляете, что будет, если меня заметят за какой-нибудь дуростью? Моей репутации идеальной дочери — конец.
— Не в моих правилах лезть в чужую
