в лесу.
– В лесу холодно.
– А на базе что, много теплей?
– Теплей. Там хоть нагреватели можно включить, есть же электричество.
– Всё равно рискованно. Местные жители могут заметить.
– Ты плохо представляешь, с кем имеешь дело, – в голосе Ершова появилось раздражение. – Эта бандеровская сволочь никого не боится! Жители ближайших домов увидят? Так население настолько запугано, что никто и не пикнет. Верно, Ярослав?
– Верно, – подтвердил подполковник и тут же добавил: – Машины будут через полчаса.
Фёдор Ершов порылся в столе и, достав пухлый конверт, высыпал на стол фотографии.
– Посмотри, Алексей, пока есть время. Может, увидишь своего знакомого.
Балезин перебрал несколько снимков.
– Вот этот, похоже, он. Только без усов.
Ершов показал фото Кульчицкому:
– Глянь-ка, Ярослав.
– Это Юрий Несмачный, – ответил тот, не задумываясь. – Очень опасен. На нём много убийств.
– Фото какого года? – спросил Балезин.
– Довоенное, из польского архива.
Ершов повертел в руках ещё одну фотографию:
– А вот этого случайно не встречал?
Балезин всмотрелся:
– Этого нет.
На фотографии был угрюмого вида мужчина лет пятидесяти.
На всякий случай запомни: это Игнатий Супрунюк, доверенное лицо самого Бандеры, координатор их отрядов в Прикарпатье.
Балезин досмотрел фотографии:
– Марии здесь что-то не видать.
– Значит, она не из главных.
– Тогда из каких?
– Могли и запугать, – пояснил Ершов. – Взять в заложники дочь или сына. Они это умеют.
Балезин вновь взял фото Красавчика.
– Вот с ним я должен ещё раз увидеться.
Ершов разом поднялся и, опершись руками о край стола, в упор глянул на Алексея:
– Никаких «увидимся»! Ты, Балезин, своё дело сделал. Всё! Большое тебе спасибо! Забирай чемодан – и вперёд, в Москву к жене, к детям. Если пройдёт всё нормально, представим к награде.
Но Алексей не намерен был уступать.
– Мне, Фёдор, не даёт покоя ещё один момент.
– Какой?
– Я всегда привык себя ставить на место противника. С Красавчиком-Несмачным я встретился в 11.15. Через 5 минут мы расстались. До сходки 2 часа 40 минут. Ему бы сразу отвести меня куда-нибудь: на явочную квартиру отдохнуть, в кафе пообедать или же на ту самую автобазу, чтобы я был под его наблюдением. А он сознательно даёт мне свободное время. Зачем?
– Как зачем? – пожал плечами Ершов. – Ты для него представитель зарубежья, он тебе доверяет.
– Вот как раз наоборот. В том-то и дело, что он мне не доверяет или, точнее, доверяет не полностью. Ты учти, мы не с детьми имеем дело.
– Будешь ещё меня учить…
– Да нет, не буду, сейчас не до ученья. Просто сунемся мы на автобазу, а там никого нет. И ищи ветра в поле.
В спор вступил Кульчицкий:
– Товарищ полковник, – обратился он к Ершову. – Я тоже считаю, что не надо торопиться. Надо всё проверить.
– Что именно?
– Есть ли на базе люди.
Ершов молчал, понимая, что он один против двоих. Наконец, взял трубку внутреннего телефона.
– Панченко? Двух оперативников ко мне!
Через пару минут в кабинете появились двое в штатском; один из них был связником Алексея с площади. Ершов подозвал их к карте.
– Знаете автобазу на Микульского, 48?
Прибывшие утвердительно кивнули.
– Ваша задача: не заходя на базу, определить, есть ли там люди и сколько их. Используйте дыры и щели в заборе, чердаки и подъезды домов, захватите с собой бинокли. Но вас никто не должен видеть. Сейчас 12.05. Не позже 13.30 жду вашего сообщения. Лучше телефоном, если такой найдёте – так скорее. Задача ясна?
– Так точно.
– Ковин старший, – Ершов кивнул на связника Балезина. – Всё, вперёд!
Потянулись томительные минуты ожидания. Даже чай, организованный Ершовым, не разрядил напряжённую обстановку. Алексей искоса поглядывал на Фёдора, тот изрядно нервничал. Сам же он не сомневался, что на базе никого нет, разве что один Красавчик. Поэтому, когда в 13.20 зазвонил телефон, ожидание Алексея напоминало ожидание боксёра, который уверен, что выиграл бой и ждёт только, когда судья поднимет вверх его руку.
Но всё оказалось далеко не так. Ершов молча выслушал телефонное сообщение, и на лице его постепенно расцвела улыбка:
– Молодцы, ребята! Спасибо!
Он положил трубку, оценил взглядом Балезина и Кульчицкого и голосом победителя объявил:
– Так вот, дорогие мои: на базе народ, двенадцать человек. То-то… Как в песне поётся: последний парад наступает! По машинам!
Увидев, что и Алексей засобирался, Ершов решительно осадил его:
– Всё, Балезин. Ещё раз говорю, ты своё дело сделал.
– Нет, Фёдор, я поеду с вами.
– Нет, не поедешь. Я дал гарантию руководству, что с тобой ничего не случится, и идти под суд не хочу.
– А со мной ничего и не случится. Богиня Тихе меня хранит.
Ершов почти закричал:
– Да оставь ты свои детские штучки. Вот сейчас арестую тебя до конца операции…
– Сади, всё равно сбегу.
– Тьфу, ты… – не выдержал Ершов и отвесил крепкое ругательство. – Ладно, поехали.
* * *
Две «эмки» и два грузовика неторопливо, но верно двигались к городской окраине. В первой «эмке» сидели Ершов, Балезин, Кульчицкий и шофёр; во второй – ещё трое офицеров. За время, прошедшее с момента выезда, Алексей не проронил ни слова: думал, прикидывал, делал выводы. И чем ближе они были к злополучной автобазе, тем меньше сомневался он в своей правоте.
Оставался поворот на Микульского, потом три квартала – и улица заканчивалась. А дальше через 300 метров автобаза.
– Останови машину! – решительным тоном произнёс Балезин. Шофёр повиновался.
– Ты что задумал? – взорвался Ершов.
– Стойте здесь. На Микульского не светитесь. Дальше я пойду один.
Услышав такое, Ершов не нашёл ничего лучше, как схватить Балезина за рукав пальто:
– Не пущу! Я здесь старший!
– Полковник Ершов, не забывайте, что перед вами тоже полковник.
– Но я руковожу операцией и не позволю её срывать.
– Ещё неизвестно, кто её срывает.
– Да ты что себе позволяешь?!
Балезин вежливо отстранил руку Ершова.
– Помнишь, Фёдор, 1919 год, как ловили Кошелькова? Мне было указано не соваться в лавку Вербицкого, где должен быть Кошельков. Но я сделал по-своему и оказался прав. Не было его там. Пойми, у разведчика должна быть интуиция. И сейчас моя интуиция мне подсказывает: нет там никакой сходки! Главари банд собираются в другом месте. Где именно? Это я должен узнать. И я обязательно узнаю! Только не мешайте мне. Ещё раз повторяю: больше всего рискует тот, кто не рискует. Если я не рискну, мы провалим операцию.
– Ты что же, считаешь себя умнее всех?
– Нет, не считаю. Но я ставлю на карту свою репутацию офицера разведки и при всех заявляю: операцию начинать рано!
Ершов ничего не ответил, а Балезин
