От убийственно-спокойного тона девушки по спине рейдера побежали мурашки. И он впервые поймал себя на малодушной мысли, что присутствовать при том, что задумала нимфа, ему не особенно хочется.
Аврора дала еще одну команду, «быки», державшие Барсука, подтащили его к одинокой березе, торчавшей посреди пустыря. Раньше тут, наверное, располагалось что-то вроде места прогулок для пациентов психбольницы, вокруг дерева стояло несколько деревянных лавочек, к одной из которых бывшего бугра ренегатов и подтащили. Мур, что зарастил ему рот, снова положил ладонь поверх его кистей; спустя минуту яростно мычавший лидер ренегатов, выпучив глаза, с ужасом смотрел на то, что его руки стали одним целым со стволом дерева. После этого, «быки», державшие его прежде, сорвали с бедолаги одежду и примотали ноги за колени реп-шнуром к скамейке, стоявшей под деревом. Мур-«паяльник» еще раз применил свою способность на привязанные ноги, окончательно зафиксировав Барсука в коленно-локтевой позе.
— А это страховка, чтобы ты точно никуда не сбежал. Отличная способность, к слову говоря. Пришлась очень кстати.
Из ворот с лязгом выехала БМП. Тамтам припарковался напротив дверей психлечебницы, муры следуя приказу нимфы принялись грузить оружие, боеприпасы и снаряжение в десантный отсек.
— Пока идет погрузка, мы можем с тобой немного мило пообщаться, ты же не возражаешь?
Нимфа присела на лавочку с другой стороны от привязанного и обездвиженного Барсука, который продолжал извиваться и панически мычать, и закинула ногу на ногу. Девушка погрузилась в свои мысли, на ее лицо набежала тень.
— Ржавый и Фараон были мне ближе любых родственников, они стали моей семьей здесь, в Стиксе. Я любила их больше, чем своих кровных братьев там, на Земле. И мы доверились тебе, сраный ты кусок протухшего собачьего дерьма, приняли тебя в свои ряды. А ты нас предал. Ты убил их. По сравнению с этим даже тот факт, что я из-за тебя провела целый год в лапах больного на всю голову маньяка и психа, выглядит просто незначительной мелочью.
Голос девушки был наполнен искренним негодованием и холодной яростью. Спустя секунду она уняла клокотавший внутри нее гнев, сняла с волос резинку и принялась неторопливо переплетать свой конский хвост в красиво уложенную косу.
— Не буду спорить, тебе удалось ловко нас провести. Но не было и дня на протяжении всего этого года, чтобы я не задавалась вопросом — о чем ты только думал, дебил? Где, мать твою, был твой мозг, когда ты решился нас предать, а Барсук?! Неужели ты и вправду верил в то, что Тритон сможет вечно удерживать меня на коротком поводке? Неужто в твои одноклеточные мозги даже не закралась мысль о том, что с тобой случится, стоит мне лишь обрести свободу воли? Уж тебе-то получше многих известно, как именно я расправляюсь со своими врагами. Хоть и неприятно это признавать, но мое прозвище мною вполне заслужено. Впрочем, это уже неважно. Мой крестный и побратим уже год как мертвы, а ты вскоре отправишься следом за ними. Но не обольщайся — это случится не так легко и быстро, как тебе бы того хотелось. Тем более ты сам только что отказался со мной сотрудничать, чем еще больше усугубил свое положение. Сейчас я тебе наглядно продемонстрирую, что если вести себя так, словно ты гнойный пидор, то рискуешь стать им на самом деле.
Девушка закончила возню с косой и встала на ноги.
— Так, шавки, все ко мне!
Дождавшись, когда полтора десятка выживших в стычке муров, как раз закончивших с погрузкой, обступили место действия тесным кольцом, она скомандовала:
— Ну что, веселье начинается. Одежду долой.
Глядя на то, как ренегаты поспешно раздеваются, Дикарь не мог отделаться от мысли о нереальности происходящего. Однако все говорило за то, что глаза его не подводят.
— Итак, куски мяса, слушайте внимательно! Я знаю, все вы хотите как следует оторваться после тяжелого дня. И я вам сейчас предоставлю эту прекрасную возможность. Готовимся, мальчики, вас ждут великие дела!
Она звонко щелкнула пальцами и тут, словно приняв убойную дозу афродизиака, абсолютно все оголившиеся муры испытали приступ неконтролируемой эрекции. Пройдясь взглядом по их причиндалам, девушка выбрала одного — щуплого и сутулого, но зато с «хозяйством» весьма выдающегося размера. Подопытная собачка нимфы выглядела так, словно вся жизненная энергия этого мура ушла в его член, почти ничего не оставив для остального тела.
Девушка подманила его поближе и приблизилась к смотревшему на нее с непередаваемым первобытным ужасом Барсуку. До него, похоже, лишь сейчас дошла вся глубина той задницы, в которой он очутился по своей вине.
— Нет, ты только полюбуйся на него! Даром что сам с виду заморыш заморышем, а елдак как у коня, честное слово! Далеко мог бы пойти, при других обстоятельствах, жаль не судьба. О не дергайся, тебе так или иначе вскоре предстоит близкое знакомство с каждым из этих замечательных парней. Просто я хочу, чтобы самый первый раз — если он у тебя первый, разумеется, — был для тебя особенным, в каком-то смысле даже незабываемым, понимаешь? Чтобы ты прочувствовал каждый, сука, сантиметр этого волшебного члена внутри себя. И каждый раз, когда к твоей заднице будет пристраиваться очередной желающий тебя как следует отодрать, я хочу, чтобы ты вспоминал, чем ты это заслужил, понял?!
На Барсука было жалко смотреть. Глаза его практически вылезли из орбит, по лицу градом катился пот. Он кривил свежий шрам на месте отсутствующего рта, в попытках что-то сказать. Но говорить он больше не мог.
— Впрочем, не все так уж для тебя печально. Чтобы ты знал, моя способность действует около двух суток. Если твоя задница протянет столько времени и не сотрется до той поры под ноль, у тебя будет шанс выжить. Я бы даже предпочла, чтобы ты выжил и пришел ко мне со своей никчемной местью снова. И не отказалась бы учудить подобную развлекуху с тобой еще разок. Знаешь, это будет словно повтор нашего прощального танго — только ты, я и полтора десятка вон тех горячих, любвеобильных парней, что терпеливо ждут своей очереди. Ладно, буду закругляться, ведь у тебя впереди чертовски насыщенная ночь, не стоит оттягивать ее начало! Отрывайся на всю катушку, увидимся в аду, кусок дерьма!
Девушка с оттяжкой шлепнула ладонью по бледной ягодице, поросшей редким волосом кривляющегося словно червяк на крючке Барсука, и вновь щелкнула пальцами. Тощий мур с огромным членом пристроился сзади к своему бывшему начальнику и принялся совершать характерные возвратно-поступательные движения, заставляя того мучительно мычать и судорожно дергаться всем своим телом.
Нимфа повернулась к ним спиной и обратилась к Дикарю. Тот, на пару с Лунем, не проронил за время этой леденящей кровь сцены ни слова. У разведчика, похоже, тоже не нашлось вразумительного комментария увиденному, и он ошеломленно молчал, как воды в рот набрал.
— Ну что, я со своими делами закончила, можем двигать теперь по твоим. Поехали?
Дикарь тряхнул головой, отводя взгляд от сцены садисткой экзекуции, и не своим голосом обратился к нимфе.
— Прихвати с собой одного ублюдка, какой покрепче. Может пригодиться.
