— Я в свою очередь, — выступил вперёд магистр Стоттон, — изо всех сил постараюсь сделать всё, чтобы перемены наступили. Мы с Отто донесём до магов столицы вашу скорбь, а если они не услышат, значит, глав совета придётся переизбрать. Только так, никак иначе. Решать вам, владыка Охерон. Миссис Данфри права, вы можете принести ещё очень много пользы вашему народу. Госпожа Эфевия с радостью вам поможет.
— Совет не оставит нас в покое, — сказал Трейо. — Им нужен будет виновный.
— Если мы найдём путь восстановить академии, с пересмотром правил и порядков, само собой, то эту проблему можно будет уладить. Хотя я и не могу гарантировать, — сказал магистр Фергюсон.
— Отпустите уже свою боль, — сказала я. — Освободите и себя, и Ивию. Она не будет спокойна, пока вы её не отпустите. Вы не предадите память о ней, а наоборот, перестанете терзать её душу.
Владыка Охерон обвёл взглядом людей и магов академии, которые стояли плечом к плечу. Его взгляд выдавал изумление. Если честно, то и я всё ещё не отошла от пронзительных слов миссис Данфри. Наша академия устояла, а многолетняя дружба взяла верх над страхами и эгоизмом. Решение осталось за владыкой Охероном.
Я видела, как меняется его лицо, как тускнеет взгляд. Он очень устал нести эту боль. Много лет назад Охерон встал на путь мести и никак не мог остановиться. Он измучил себя, своих детей и всех окружающих, забыв о том, что жизнь проходит мимо. Его поражало то, как просто мы все готовы его отпустить. Он не понимал, что для нас сейчас главное, что никто не погиб, что годы дружбы не прошли даром, что мы остались вместе. Внутри у меня росла гордость и безмерная благодарность жителям Острэма за то, что они встали с магами плечом к плечу и не позволили разрушить академию. Ничего подобного я ещё никогда не испытывала. Потрясающие ощущения.
— Иногда, когда кажется, что всё потеряно, спасает только вера. Слепая вера, — тихо сказала мне миссис Данфри. — Я поверила твоим глазам и не ошиблась.
Эпилог
Два месяца спустя…
Я смотрела издалека на крошечный домик с красной крышей и такого же цвета дверью и не решалась подойти ближе. В Эскопе пахло весной, где-то в ветвях низкорослых деревьев щебетали беспокойные воробьи, а я сжимала в ладони истерзанный клочок бумаги с выведенным на нём аккуратным почерком адресом. Сердце беспокойно билось в груди.
Не так давно я пережила много ужасных вещей: бунт собственной магии, терзания настоящей любви, жгучую ревность, пожар в академии и в Острэме, бой с магами. Потом был непростой путь восстановления. Маги Зимней стужи ценой огромных усилий вернули городу мало-мальски прежний вид. Конечно, спустя два месяца там и сейчас немало работы, но горожане не жалуются, прилагают и собственные силы.
Библиотека академии сильно пострадала и это стало большим ударом для мистера Бастири, который, к счастью выжил, и смог спасти Марту. Некоторое время, правда, ему пришлось провести в больничном блоке под пристальным наблюдением миссис Оллинер. Наш славный и отважный библиотекарь ужасно горевал о потерянных томах, но поделать ничего уже было нельзя. Поправлялся он быстро и всё оттого, что ему не терпелось вернуться в родные стены и самому навести там порядок. Чудесные отвары миссис Оллинер помогали ему восстанавливать утраченные за время чтения фолианта силы. А я навещала его по два раза в день.
Владыка и его дети вернулись домой и, как я слышала, они решились на создание собственного учебного заведения, в котором двери будут открыты для всех. Я очень надеялась, что Охерон смог справиться со своей болью и попытался начать жить собственной жизнью, в которой не было места тени мёртвой сестры. А Ивия, думаю, была бы очень рада за брата, который всё-таки смог её отпустить. Возможно, через несколько лет мы могли бы снова встретиться, но теперь уже, чтобы создать крепкий дружественный союз, а не чтобы враждовать.
А затем были экзамены, которые хоть и перенеслись почти на месяц, но всё же не были отменены. И это тоже стало непростым испытанием, поскольку я только-только привыкала к новому дару. Биение чужих сердец здорово отвлекало, но я вскоре разобралась, что звуки можно при необходимости и отключать. Так жизнь моя стала гораздо приятнее.
Глядя на Андреаса, который сейчас стоял рядом и тоже смотрел на маленький домик на окраине Эскопа, я соглашалась со словами лесника. Мы не должны видеть сердца тех, кого любим. Мы должны просто им верить. Магия омелы была прекрасной, светлой, чувственной и очень трогательной. В душе я хранила все истории, каждой девушки, которой когда-либо доставался этот дар. Эти истории были разными, но с одним горьким финалом. Первое время я просто не могла не думать о том, почему судьба так несправедливо с ними обошлась, почему они все погибли почему магия, несущая в себе столько любви, так жестока. Конечно, ответов я не нашла, но частичку всех этих судеб в себе берегла.
Андреас поддерживал меня во всём. Пока восстанавливал здоровье, помогал с экзаменами, оставив Лидию за старшую среди стражей. Он считал, что она это заслужила, а я думала, что так он просто пытался облегчить её тоску. Когда Дрей полностью поправился и вновь смог возглавить стражей, девушка сама пожелала перевестись в другое место. Легче стало всем.
Гуляя тихими зимними вечерами, я смотрела на любимого и не решалась спросить, что же на самом деле между ними произошло. И чем дольше я откладывала, тем быстрее любопытство росло. Однажды Дрей не выдержал и рассмеялся, совершенно неожиданно:
— Боже, Хлоя, да тебя сейчас разорвёт от любопытства.
Очень приятно было слышать его смех, он заставлял мою душу петь, а губы расползаться в счастливой улыбке.
— Как ты это делаешь? Как читаешь мои мысли?
— Мне не нужно этого делать, милая. Я десятки раз говорил, что твои мысли написаны у тебя на лице. Наверное, это часть твоей магической силы, — продолжал смеяться Андреас. — С тех пор, как Лидия уехала, ты смотришь на меня заячьими глазками и постоянно одёргиваешь себя, чтобы не дать волю любопытству.
— Ну так и рассказал бы уже давно, чего же молча наблюдал? — надулась я.
— А так веселее, — усмехнулся Дрей и обнял меня одной рукой. Мы медленно продолжили прогуливаться. — История довольно простая, ничего особенного. Я любил её, хотел жениться, она тоже любила. Но отношения между стражами запрещены, это отвлекает от службы. Я был готов пожертвовать службой, она нет. Вот и всё. Лидия отказалась от меня, но не от работы.
— Но она пожалела, — тихо сказала я. — Поняла свою ошибку.
— Да, — ответил Дрей. — Два года прошло. Я уже переболел, отпустил и жил дальше. И этому я даже рад. У меня есть ты, а значит всё случилось именно так, как должно быть. Омела свела нас не зря. Ты понравилась мне сразу.
— Даже так? — с радостью переключилась я на другую тему.
— Ты даже не знаешь, насколько прекрасна, — улыбнулся Дрей. — Я видел, как ты танцевала и не мог отвести глаз. Сердце замерло, а потом, когда ты посмотрела прямо на меня, готово было выпрыгнуть из груди.
