– Он спас от смерти мою жену и помог появиться на свет моему сыну. Первенцу. Он хороший лекарь, Ярукташ жалел, что я отпустил его.
– Они узнали тебя?
– Не знаю. Они достали сабли и двинулись ко мне. Я бросил взгляд в долину, чтобы понять, как близко подошли мамлюки, но увидел другое… После чего скользнул меж зубцов и по веревке спустился вниз. Прости, Несравненный!
– Ты поступил правильно. Смерть воина Аллаха должна служить делу Всевышнего. Расточать жизни правоверных понапрасну – грех!
Имад поклонился.
– Этот… Евнух, – спросил Саладин. – Считаешь, предал веру?
– Не знаю, господин. В юности он был многобожником, но потом родители продали его правоверным, которые его обратили. Мой отец купил его уже верующим в Аллаха. Я подозревал, что он не ревностен в истинной вере, но сомневаюсь, чтоб он был привязан к какой-то иной.
– В Масличном ущелье он сражался с Зародьяром насмерть, как истинный правоверный! Потерял почти всех своих воинов и сам попал в плен. Я желал бы, что все мои сотники так стояли за веру. Ты несправедлив к Ярукташу, Имад!
– Прости, Несравненный, но я никогда не видел Ярукташа в битве. Он умный, проницательный, распорядительный и хитрый человек. Замечательный управитель. Мой покойный отец (мир праху его!) ценил его за это и передал мне его по наследству. Евнух управлял хозяйством освобожденного от многобожников Эль-Кудса, и сумел быстро наладить жизнь в городе, вернуть жителей, наладить сбор подати. Эмиром был я, но управлял он. Я воин, Несравненный, и не умею править городами. Я готов отдать жизнь за моего султана, но не смогу быть его визирем.
– Ты не будешь им. Иди к своей сотне! – велел его Саладин. – Сделай так, чтоб сердца воинов пылали такой же отвагой, как твое…
Оставшись вдвоем с братом, султан некоторое время молчал, думая. Затем поднял взор на Аль-Адила.
– Этот гром уничтожил все наши щиты и лестницы?
– Они разлетелись в щепу! То, что подобрали, годится только для костра.
– Сколько погибло мамлюков?
– Ни одного. Тех, кто стоял поближе, покалечило разлетевшимися щепками и камнями, но живы все. Когда войско металось по полю, кони затоптали шестерых.
– Скажи! – медленно произнес Саладин, – если б в замке был ты, а у тебя – гром, способный разметать в щепу огромные деревянные щиты из толстых досок и тяжелые лестницы. Как бы ты поступил?
– Я привел бы его действие, когда мамлюки встали за щитами, а другие подошли к лестницам. Убил бы сразу сотню! Или даже две.
– Я поступил бы также. И Конрад… Но Зародьяр не захотел убивать. Почему?
Аль-Адил развел руками.
– Почему его воины одеты по-сарацински? Это неправильно. Когда бой закипит на стенах, легко спутать своего с чужим. Почему плененный евнух, умный, хитрый и не ревностный в вере, стоит с саблей на стене рядом с многобожником?
– Ты что-то хочешь сказать, Несравненный, но ум мой тщетно пытается проникнуть в глубину твоих дум, – подавленно произнес Аль-Адил. – Прости!
– Нечего прощать. Мой ум затуманен сейчас, как и твой.
– Тогда отдай повеление! Мамлюки в долине уже принялись увязывать палатки и шатры. Когда выступим?
– Когда замок Азни станет нашим!
– Ты же сам говорил, Несравненный, – сказал Аль-Адил, холодея от мысли, что султан спросит, кто велел увязывать палатки, – что если не можешь чему воспрепятствовать, то лучше это возглавить.
– Говорил.
– Мамлюки хотят уйти. Они не пойдут на приступ.
– Я не собираюсь их посылать.
– Тогда зачем мы здесь?
– Потому что, уйди мы сейчас, войско правоверных не возьмет более ни одной крепости в Сахеле! – яростным шепотом сказал Саладин. – Наши мамлюки разнесут весть о том, что у многобожников есть гром, поражающий на расстоянии. Ни один правоверный не захочет после этого идти на приступ. Мы могли уйти вчера, но сегодня – нет! Будем здесь, пока Азни не станет нашим!
– Но как ты возьмешь замок? – изумился Аль-Адил. – У нас нет ни щитов, ни лестниц. Новые привезут через неделю. Но если даже привезут…
– Мы будем просто стоять под стенами.
– Азни нельзя взять измором! В замке собственный источник, а припасов у франков более, чем у нас. Нам все равно придется уйти.
– Иншалла!
Аль-Адил недоуменно смотрел на брата.
– Зародьяр очень хочет, чтоб мы ушли! – сказал Саладин, ощеривая зубы. – Потому и уничтожил щиты с лестницами. Он знает, что в Сахеле дерева, из которого можно построить осадные орудия, мало, а людей много. Он все рассчитал: разнес в щепу лестницы, напугал мамлюков… Он ждет отступления. И очень удивится, узнав, что я остался. Захочет узнать почему…
Аль-Адил смотрел на старшего брата, не понимая.
– Имад сказал, что в замке есть добрый лекарь, а у меня болит спина, – весело сказал султан. – Позови его! Пошли вестника к стенам… Пообещай лекарю награду и милость Несравненного. В Сахеле знают цену слова Саладина. Лекарь вернется в замок живым и здоровым. Тем более, что жизнь его нам без надобности. Понял теперь?
Аль-Адил молча поклонился. До земли.
19.
Лекарь оказался невысоким, коренастым, с живыми умными глазами на загорелом круглом лице. Он ловко спустился по веревочной лестнице, сброшенной со стены Азни (ее тут же убрали, едва лекарь ступил на землю) и направился к ожидавшим его всадникам. Пока шел, Аль-Адил рассмотрел гостя лучше. У франка в бороде заметно поблескивала седина, но выглядел он моложаво, да и двигался совсем не так, как уставшие от бремени лет люди, – легко перепрыгивал камни и попадавшиеся на пути обломки деревянных щитов. Одет лекарь был по-сарацински – чалма, халат и широкие шаровары, заправленные в сапоги; на широком ремне через плечо висела небольшая сумка. Ни кольчуги, ни даже ножа за поясом.
По знаку Аль-Адила мамлюк подвел франку коня, тот ловко прыгнул в седло и затрусил рысцой рядом с братом султана. Сомкнувшиеся вокруг них конные мамлюки охраняли гостя. Аль-Адил опасался, что потрясенные вчерашним громом, воины вознамерятся обидеть многобожника, но этого не произошло. Едва ли не все войско султана сбежалось поглазеть на франка, мамлюкам наместника пришлось даже прокладывать дорогу в толпе, но враждебности во взглядах воинов не было. Только любопытство. И – разочарование. "Он всего лишь человек, а не дэв"! – читал Аль-Адил в устремленных на лекаря взорах, и только сейчас с острым чувством досады понял замысел брата. Лекарь в свою очередь с любопытством поглядывал на толпу; было видно, что воины Аллаха его тоже не устрашили.
У султанского шатра гость спешился и, дождавшись приглашения, вошел внутрь. Аль-Адил, приказав своим мамлюкам отогнать любопытных подальше, последовал за ним.
– Ассалям алейкум! – приветствовал гостя Саладин.
