— Якобы за убийство Ибрагимовой. Ну, тогда, на конном полигоне. В этой реальности Зульфия разбилась насмерть. Расследование вел Виктор — и в итоге обвинил в случившемся отца. Приговор — изгнание… — на глазах у моей напарницы выступили слезы — лицо девушки скрывалось во мраке, но я видел их столь же отчетливо, как если бы в него бил лучом прожектор. — Говорят, мне позволили проводить его в аэропорт… А я этого даже не помню!
— Я тоже такого не помню… — ошалело покачал головой я.
— А они все не помнят прошлую реальность, когда виновными оказались те мелкие из Интерната… Или только говорят, будто не помнят… Такой вот, к драному Уроборосу, парадокс…
Полина умолкла, словно захлебнувшись словами — и в установившейся тишине стало слышно, как стучат по фанере на окне первые капли начинавшегося дождя. Где-то далеко-далеко пророкотал гром — приближалась гроза.
Глава 37
г. Москва, август 20** года
Спонтанное вмешательство в поток времени
— Нет, я, конечно, все понимаю… Скачок, парадокс, все дела… Но я помню и последнюю реальность. Фрагментами — но помню! И отца твоего в ней — тоже. Не мог он так поступить! — на том, что когда-то сам подозревал в подобном Эф Эф, я предпочел акцента не делать. Ну, подозревал, и что? Потом стыдно было…
— Конечно, не мог, — бесцветным голосом вторила мне Полина.
— И это… Мы же, по идее, имели право его помиловать! — сообразил я. — Как «отмеченные Машиной»! Почему не сделали?
— Не знаю… Не помню… Пустота…
— А этих… Малолеток из Нового Легиона — их проверяли? — спросил я.
— Радкевич с Хмельницкой были чуть ли не главными свидетелями. Это они, якобы, видели, как отец натягивал трос. А Лиза Кузьмина в деле вообще не фигурировала.
— А самих их что, даже не подозревали?
— Типа, у них не было мотива.
— Ни фига себе не было! А заговор? А Новый Легион?!
— Никто здесь о таком и не слышал.
— Понятно… — протянул я. — А что Эрастович? — вспомнил тут же о проницательном инструкторе верховой езды. — В прошлый раз, по сути, это он все дело раскрыл!
— Марк Эрастович трагически погиб на следующий день после смерти Ибрагимовой. Упал с лестницы и ударился головой. Прям почти как Зульфия… Отца и в этом пытались обвинить, но не нашли убедительных доказательств. Сошлись на том, что произошел несчастный случай.
— Офигеть! — покачал я головой. — И никто не подумал, что как-то уж очень вовремя выпал этот несчастный случай?
— Говорю же: подумали. Подозревали отца, но не сумели доказать.
— Офигеть… — повторил я. — И Виктор со всем этим бредом согласился?
— Это с ним согласились. Виктор вел расследование, он и выдвигал обвинения.
Все, что я сумел на это выдать — третье подряд глубокомысленное «Офигеть!».
С минуту мы молчали. Отвернувшись к окну, Полина невидящим взглядом уставилась в «амбразуру», я же лихорадочно соображал, что и как теперь делать.
— Значит так! — произнес затем — столь резко, что девушка у окна вздрогнула. — Концепция меняется. Говорить с Виктором стану я. А ты спрячешься в соседней комнате и будешь внимательно слушать. Даже нет: лучше запиши все на диктофон! — пришла мне в голову новая идея. — Главное — не высовывайся, что бы ни случилось!
— А как же парадокс? — не оборачиваясь, бросила в пространство моя напарница. — Если с тобой еще и Виктор пересечется…
— Уроборос с ним! — отмахнулся я культей. — Сгорел сарай — гори и хата!
— Всю деревню бы так не спалить… Но я-то что? Я только за! И правда: гори оно все синим пламенем! — тряхнула она головой.
— Но-но, — нахмурился я. — Давай без фанатизма!
— Как скажешь, начальник…
* * *
— А где Полинка? — первым делом поинтересовался Панкратов, поднявшись ко мне по замусоренной лестнице. — По телефону я так понял, что вы вместе.
— Ушла, — бросил я. — Мы решили рассредоточить силы.
— В смысле рассредото… — начал было Виктор. — Погоди! — луч его телефонного фонарика неуверенно скользнул ниже моего левого локтя. — Что за дрянь у тебя с рукой?!
— Уроборос откусил, — хмыкнул я. — Это долгая история…
— Как я понимаю, выслушать ее ты меня сюда и вызвал?
Стянув через голову мокрый дождевик, Панкратов огляделся, куда бы его пристроить. Затем свернул накидку в рулон и, пройдя через комнату, положил его на подоконник. Постоял несколько секунд, всматриваясь через «амбразуру» в не на шутку припустивший ливень, и затем вдруг двинулся к двери, за которой несколько минут назад скрылась Полина.
Я затаил дыхание. В соседней комнате было где спрятаться, но если мой старый напарник надумает устроить тщательный обыск…
Но обошлось. Заглянув за дверь, Виктор поводил из стороны в сторону фонариком и, видимо, не заметив ничего подозрительного, снова повернулся ко мне:
— Итак, настало время удивительных историй?
— Так и есть, — кивнул я. — Но моя терпит — сначала я хотел бы услышать твою.
— Мою? Это какую же?
— Про изгнание Эф Эф.
— Ах, это… — с явным неудовольствием протянул Виктор. — Полинка и тебе успела нажаловаться?
— Кое-что рассказала, — не стал отрицать я. — Но подробности хочу узнать от тебя.
— Какие еще подробности? О случившемся было официально объявлено — весь Орден в курсе!
— Допустим, я что-то подзабыл.
— Ах, да, вы же у нас с Полинкой, вроде как, под парадоксом! — понимающе кивнул Панкратов. — Тут помню, тут не помню, тут рыбу заворачивали…
— Давай ближе к делу, — попросил я.
— Ближе — так ближе. Это случилось еще в той, предпоследней версии реальности, но результаты остались закреплены и в нынешней, просто события отодвинулись на месяц ранее. Дело, видишь ли, оказалось непосредственно завязано на миссию, так что тут у нас Малый Парадокс в полный рост… Короче. Началось с того, что Зульфия Ибрагимова (помнишь такую?) упала с лошади и свернула себе шею. Прямо перед предстоявшей ей заброской — причем, напарницей она должна была стать не кому-нибудь, а тебе, дружище. На месте происшествия были обнаружены следы от троса, о который споткнулась лошадь. Нашлись свидетели, один из которых видел, как Эф Эф держал подобный трос в руках, а второй — как отвязывал его от дерева…
— Свидетели — это Хмельницкая и Радкевич? — уточнил я.
— Вот, а говоришь, что ничего не помнишь! — будто бы даже посветлел лицом рассказчик. — Да, Вера Хмельницкая и Леша Радкевич.
