«Был! Был слеп!»
— Как они познакомились?
— К-кто?
— Тамара и мой брат, — нахмурился Нойман. — Моя невеста и мой брат.
— Я… Тамара пыталась сбежать из балетной школы, он её остановил, помог, успокоил. Она ребенком еще была.
— Как забавно! — Хмыкнул мужчина. — Детство, юность — самый опасный возраст для любой девочки, влюбиться очень просто, даже в самого неподходящего человека, каким для неё и был Марк.
Он положил руки на её завернутые в плед ноги. Провел рукой по ноге.
— Как думаешь, — спросил задумчиво, — если бы я был на его месте, ты бы меня полюбила?
— Ты не был на его месте. К тому же, я с презрением отношусь к таким вопросам.
— Каким?
— Если? А что если? — почему-то разозлилась София. — А что если бы я делал то, поступил так? Я не знаю, как могло бы быть, и мы никогда не узнаем.
Ей хотелось добавить, что она помнила чувство холода, исходившее от Ноймана в той, прошлой жизни. Весь его вид кричал о том, что он не любит свою невесту, и не важно, как бы они встретились, важно, как бы он себя при этом вел.
— Мне в какой-то момент начало казаться, что она меня любила, — мужчина смотрел в никуда, взгляд отсутствующий. — Были моменты… странно, почему ты этого не помнишь.
«Не помню. Не мучай меня, не помню — и все!».
Эрих отвлекся от мыслей, слегка повел головой.
— Я хочу посмотреть какой-нибудь фильм, — сказал внезапно, подаваясь к Софии. — Посмотришь со мной?
— Ну…
… Он подключил экран домашнего кинотеатра к ноутбуку, на экране высветились вступительные титры. Мужчина прилег на диван.
— Иди сюда… Ну же, София! — нетерпеливо. — Вспомни, что я кровожадный Эрих Нойман, не зли меня хоть сейчас.
София подошла к Эриху.
— Попалась!
Он рывком схватил её та за талию, и дернул на себя. София попыталась освободиться.
— Не брыкайся, я тебе ничего не сделаю… ничего плохого.
Он уложил Софию рядом с собой, её голова у него на груди, взял в руки другой пульт, и комната погрузилась в мягкий полумрак.
На экране пошли вступительные титры, заиграла ободряющая музыка.
Расслабиться не получалось ни в какую. Одна его рука лежала у нее на спине, вторая — где-то в стороне, зато подбородок почти опирался ей на макушку. Она чувствовала на спине легкие ноймановские поглаживания, вроде бы и машинальные, а вроде бы и нет. И его сердце, что билось прямо у неё под ухом.
Она отчаянно пыталась сконцентрировать внимание на фильме, но ведь рядом лежал этот мужчина! Этот! Какой еще фильм! Какая комедия!
Женщина чувствовала, что и Эриху нелегко, и сюжет фильма он ни черта потом не вспомнит, ведь тоже не следит за сюжетом. Он делал вид, что расслаблен, но ведь и она не глупа. Чувствовала, как тяжело ему дается это спокойствие.
Она ощутила, как утяжеляется его дыхание. Его прикосновения стали слегка напористее, он гладил её спину, иногда спускаясь на поясницу.
София не сопротивлялась — какой смысл? Сделает что хочет, но…
— София…
Мужчина навалился на неё сверху, придавил своим весом, погладил рукой лицо. Его рука слегка подрагивала, как у наркомана.
— София… как же ты желанна!
И поцеловал, глубоко проталкивая язык, пока его руки нахраписто овладевали её телом, лезли под кофту, под резинку спортивных брюк.
— Я осторожно, маленькая, — шептал в перерывах между поцелуями. — Не бойся, я не обижу, я осторожно.
Его акцент усилился, как и его нетерпение. А член упирался ей в бедро — хочет, причём, уже давно хочет. А если так сильно хочет, почему так долго сдерживался?!
— Софийка…
Он просунул руку под резинку штанов, коснулся чувствительной точки, да так внезапно, что она выгнулась. Не от удовольствия — скорее от неожиданности.
Его рука медленно поглаживала нежную кожу, и эти механические движения были… Да к чертям, они были приятными!
— София.
Он встал, затем заставил и её подняться. Обескураженная, София не понимала, что происходит, пока мужчина не уложил её животом на низкую стеклянную столешницу, а сам навалился сверху, пусть аккуратно, но до чего же получилась… животная поза.
— София, ты так желанна…
Он снял с нее штаны вместе с бельем. Его рука прикоснулась к клитору. Он осторожно погладил бархатную поверхность. В этот раз ей показалось, что это движение подобно взрыву.
Она инстинктивно дернулась, но Эрих так плотно прижимал её к себе, что движение получилось смазанным.
— Тихо-тихо… вот так, — и засмеялся ей в волосы, продолжая гладить между ног.
Ей стало жарко. Ей стало холодно. И некомфортно, на как-то по-особенному… она была вынуждена признать, что его действия скорее приятны, чем нет.
Эрих на мгновение отклонился. Звякнула пряжка. Нетерпеливое волнительное мгновение — он плавно в неё вошел.
— София, — прошептал на выдохе, начиная двигаться. — Как же ты желанна…
Голодного мужчину женщина видит сразу. Он может быть скромным скрипачам, или напористым водителям катафалка. Голод — это то, что ощущается в каждом мужчине, когда он дорывается до желанной женщины.
Она видела, что он сдерживается, и что ему это дается нелегко. Он старался действовать бережно, старался не давить. Но не только это… было в его движениях и нечто новое…
Эрих брал её сзади, не позволяя заглянуть в лицо. И всё же, София понимала, почему секс называет обменом энергии. Это он и был — энергетический обмен. И она как никогда ощущала его — мужчину, что в неё входил, и понимала смысл столь простого слова «обмен»…
— София…
Он продолжал гладить её клитор, вторая толчкам.
В какой-то миг она вцепилась руками в стол, а на языке замер крик восторга. Ей было так хорошо, что, казалось, голова вот-вот разорвется на части. Хотелось кричать от чувства, что наполняло тело.
«Как же хорошо!»
Это было не только возбуждение, это была энергия, что заполняла все иссохшие частицы её души. Это была пустыня, которая впервые ощутила на себе ласковое прикосновение дождевых капель.
— София…
Это был не оргазм — это было насыщение. Понимание совершенства мира, осознание себя — частью. Не было больше проблем, не было невзгод, не было лишений, не было злых людей. Она была здесь и сейчас, в состоянии кристальной нирваны.
Он снова лег на неё, оба тяжело дышали.
Она услышала, как он засмеялся.
— Я впервые себя не сдерживал… впервые за всю свою чертову жизнь!
