– Сходи, погрейся, капитан, – и указал на смотровой пост. – Отдохни, пока еще можно. Когда корабли начнут, – король пожал плечами, – что бы они ни собирались начать, я попрошу тебя спуститься до половины обрыва и посмотреть. Я помню, какие острые у тебя глаза. Канонирам может понадобиться помощь дозорного, чтобы лучше прицелиться.
– Можете взять магистра Ламбента с собой, – с блеском в глазах предложил Форгайл. – Ему нужен урок смирения.
Херен Флиск с благодарностью принял приказ короля. Он сделал уже все, что мог. Он даже случайно нашел такую роль Маттуилу, которую одобрит генерал Кламат. И у него еще осталось время. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что корабли далеко. При благоприятном ветре они, вероятно, могли приблизиться к рифу менее чем за час. В нестихающей сумятице ветров, среди вздымающихся и опадающих волн им придется двигаться зигзагами, постоянно меняя курс. «После заката, – пронеслось у него в голове. – После заката – самое раннее».
Еще раз поклонившись королю Бифальту, капитан Флиск направился к каменной хижине.
Внутри он рухнул спиной к одной из стен, расстегнул дождевик, чтобы как можно лучше прогреться от печки, и, к собственному удивлению, заснул.
* * *
Проснулся Флиск не от шума прибывшего обоза, не от разорванных ветром криков рабочих и прислуги, спешно раздающей провизию и одеяла. Разбудила его острая пульсация плеча, прижатого к холодной стене.
Флиск заморгал, разгоняя сон. Ему казалось, что стоит только поменять положение, и он снова уснет. Но вскоре он понял, что плохо видит не потому, что еще не до конца проснулся. Хижину наполнял полумрак. Свет от смотрового окна очерчивал квадрат на стене над его головой. Все остальное было в тени сумерек. Флиск едва разобрал фигуру женщины, дежурившей у окна.
«Пекло, – промелькнуло в пустой голове. – Я слишком долго спал». Конечно же, нет. Эннис Форгайл разбудил бы его еще прежде, чем он мог понадобиться.
Неуклюже от недосыпания капитан Флиск поднялся на ноги, схватил дождевик и бросился на улицу.
На западе солнце начало медленно опускаться за горизонт. Оно освещало десятки, нет, сотни людей, сгрудившихся вдоль края обрыва, но оно уже тускнело и не могло сдержать наступления тьмы. Флиску пришлось сощуриться, чтобы опознать стоявших там. Король Бифальт и генерал Кламат держались в стороне от обрыва, но рядом друг с другом. Примерно треть рабочих и несколько женщин остались у костров: слишком уставшие, чтобы бояться кораблей, либо слишком малодушные, чтобы интересоваться тем, что может вскоре произойти. Все остальные смотрели на море вместе с генералом Форгайлом: гвардейцы из Кулака Беллегера, стрелки из подошедшего войска, слуги, присланные земским начальником Эрепосом, работники залива, и магистры, причем последних было даже больше, чем ожидал Флиск. В этой толпе виднелись даже телохранители короля. Король Бифальт не запретил им удовлетворить любопытство.
Единственным звуком на вершине обрыва был несмолкаемый свист ветра. Этот ужасный шум перекрывал даже рев моря. Сама толпа стояла притихнув, потрясенная видом врага.
Корабли, подсвеченные сзади тусклым светом заходящего солнца, выглядели не более чем застывшими силуэтами на фоне темного океана. На них не зажигали огней. На палубах никого не было видно. Если кто-то и выкрикивал приказы, Флиск не мог их расслышать. Каким-то образом при неразличимости отдельных деталей контуры кораблей выглядели особенно отчетливо.
Паруса на кораблях спустили, и обнажился рангоут, напоминавший голые конечности. Без натянутых парусов корабли стояли неподвижно, будто какая-то сила пригвоздила их к подводным скалам. Бушующие волны не поднимали их и не раскачивали, они вздымались и опадали, будто и не касаясь кораблей. Неестественно устойчивые, корабли внушали особый ужас, словно они несли смерть, словно были кораблями-призраками, перевозившими войска короля-чумы.
Они были уже не дальше, чем в сотне шагов от рифов.
Если они и хотели бросить вызов этому барьеру, то ничто не выдавало этих намерений. Херен Флиск не мог представить такой силы, которая позволила бы им войти в залив. А если бы они и справились с этой невероятной задачей, то сразу же разбились бы о скалы.
Сначала капитан подумал было присоединиться к королю, генералу Кламату и принцу Джаспиду. Но затем он покачал головой. Разминая по дороге плечо, он направился к генералу Форгайлу, туда, где он и должен был находиться.
Генерал собирал канониров и расчеты для длинных орудий. Воины толпились вокруг него, смотрели, ждали. Когда Флиск подошел ближе, он поймал на себе пристальный взгляд Форгайла. Капитан сухо улыбнулся ему. Он молчал. Говорить было не о чем.
Вскоре солнце село. Последние его лучи какое-то время цеплялись за линию горизонта – длинная красная полоса, постепенно все больше приобретающая кровавый оттенок. Затем даже зарево скрылось в море, словно океан проглотил его.
С заходом солнца залив накрыла ночь. Флиск не имел ни малейшего представления, когда взойдет луна или в какой она будет фазе. Звезды были слишком далеки, чтобы разогнать тьму. На западе, где небо встречалось с океаном, горизонт, казалось, совершенно стерся.
Вот в этот момент, словно он ждал подходящей возможности, залив и открылся во всей красе, оправдывая свое название.
Кораблей не было видно. Рифов и скал тоже. Но кое-где на изломанных гребнях волн появились маленькие серебряные блестки. Они вспыхивали и исчезали – и вновь вспыхивали. Вскоре они превратились в полосы, неровные линии, крошечные светящиеся скопления. Везде, где скалы и рифы заставляли волны разбиваться друг о друга, воду моментально покрывали извилистые полосы серебристой пены. Блики появлялись и исчезали в мгновение ока. Тем не менее эти слабые мерцающие линии, созвездия и водовороты, казалось, в общей кромешной тьме очерчивали границы залива.
Капитан Флиск, как и каждый вокруг него, смотрел, задержав дыхание, на смертельно опасный, вечно бушующий, но в то же время прекрасный залив Огней.
Смутно, словно некую тайну, мимолетный блеск вод вырывал из мрака очертания черных кораблей. Высокие волны обрушивались на их борта, скрывая корабли на краткие мгновения из виду, но этого было достаточно, чтобы определить их местонахождение.
Каждый, кто находился у обрыва, заметил тот момент, когда один из кораблей начал поворачивать. Медленно, но неуклонно, будто опираясь на якоря, он встал носом к рифам.
Пена и серебряные брызги выхватывали из темноты отдельные камни, рифы, корабли, но их отблески не поднимались высоко. На палубе двигавшегося корабля могла быть дюжина человек, или сто, или ни одного. Имея возможность только догадываться о его движении по чарующим искоркам на воде, капитан Флиск не мог сказать, что происходило на самом судне. Без парусов корабль выглядел заброшенным, безлюдным.
Совершенно без предупреждения с ясного неба прямо в риф, лежащий напротив корабля, ударила молния.
Флиск инстинктивно отшатнулся. Вокруг него люди тоже отскочили в стороны. Раздались крики. Флиск не слышал их. Но он все видел. В белом сиянии внезапной теургии люди выглядели похожими на привидения.
