— Вы знали, что Хелен — мошенница? — осведомилась я. — Она не разговаривает с призраками.
Он отмахнулся.
— Я так и подозревал, но хотел верить. Хотел верить в возможность, что Розамунда могла бы общаться с нами, что она могла каким-то образом заявить о себе. Если был хоть малейший шанс, что она могла это сделать, я собирался воспользоваться им.
Тибериус сидел в своем кресле с торжественностью судьи, в то время как Мертензия продолжала гладить брата по руке.
— Я никому не сказал, что собирался сделать. Я знал, что Каспиан и Хелен приедут, потому что в конечном итоге они Ромилли. Они приедут в память о Люциане. И чтобы, возможно, увеличить шансы Каспиана стать моим наследником, — добавил он с тонкой, слегка циничной улыбкой. — Знал, что ты приедешь, Тибериус, так как слишком увлечен историей Розамунды. Когда ты спросил, нельзя ли привезти невесту, я подумал, что, возможно, все-таки ошибся в твоих чувствах к Розамунде. Я сказал себе, что ты приедешь ко мне исключительно как друг. Когда я увидел тебя, понял, сколько у меня отняли последние несколько лет. Не только Розамунду, но и дружбу, которой я дорожил половину жизни.
Взгляд Тибериуса стал ярче обычного, и Малкольм грубо прочистил горло.
— В любом случае, я удивил всех своим объявлением о дорожной сумке. Наверно, было по-детски с моей стороны. Но я боялся, что никто не приедет, скажи я правду, почему хочу вас видеть. Боже, я так отчаянно пытался положить конец всему этому! Тренни была страшно расстроена. Она продолжала заламывать руки и причитать, что мертвых нужно оставить в покое. «Но, Тренни», — сказал я ей, — «мы не знаем, что она мертва». Только на следующий день я вспомнил кое-что, то, что должен был вспомнить, как только нашел сумку.
— Что именно? — насторожилась я.
— Тренни вызвалась обыскать все закоулки в замке, когда Розамунда исчезла. Она единственная, кто мог положить сумку туда, — просто сказал он. — Каждому отвели часть острова для поиска, это была ее квота.
— Есть еще кое-что, что ты забыл, — вставила Мертензия. — Люциан научил ее нескольким песням на клавесине. Должно быть, это она играла, изображая призрака во время сеанса.
Бледное лицо Малкольма побелело еще сильнее.
— Боже мой, — пробормотал он.
— За панелями музыкальной комнаты есть проход, — напомнила ему я. — Разве вы не знали?
— Мне это никогда не приходило в голову. Не думаю, что кто-то использовал его с времен моего детства. Если б я даже вспомнил о нем, то предположил бы, что проход заблокирован.
Я покачала головой.
— Ей нужно было только проскользнуть туда, когда мы приблизились. Комната казалось пустой, никто не проходил мимо, когда мы вошли. Если б она была быстрой и тихой, никто бы не догадался.
— И это до смерти испугало Хелен, она поверила, что действительно явился призрак Розамунды, — закончила Мертензия. — Но почему? Зачем все эти сложности, чтобы расстроить сеанс Хелен?
— Предотвратить дальнейшее расследование исчезновения Розамунды, — объяснила я. — Малкольм был готов поверить в способности Хелен. Но Тренни знала, насколько та суеверна. Она поняла, что если сможет ее напугать, они с Каспианом уедут. Разбирательство, скорее всего, будет прекращено. Отчаянный гамбит, но у нее было мало времени на планирование. Малкольм неожиданно обрушил информацию на всех нас и застал ее врасплох.
Ответ Мертензии был горьким:
— Я никогда бы не подозревала ее, не знала, что в Тренни есть это.
— Она сделает все для семьи, — медленно произнесла я. — Включая защиту от невесты, недостойную выйти замуж за Ромилли. Она убила Розамунду.
Я видела, как Тибериус крепче сжал подлокотники стула. Мертензия издала стон резкого протеста, но Малкольм безутешно закрыл лицо руками.
— Не могу в это поверить, — наконец заговорила Мертензия. — И все же…
Я повернулась к Малкольму.
— Когда вы узнали, что именно она убила Розамунду?
Выражение его лица стало совершенно несчастным.
— Когда она заперла меня в норе чертового священника. Она пришла ко мне с бокалом вина, как всегда, когда просила об одолжении. Тренни протестовала против сеанса, возмущалась, что все ищут-рыщут, задают вопросы. Сказала, это лишь снова разбудит страдания, которые мы только начали оставлять позади. Я ответил, что никогда не смогу нормально жить, пока не узнаю, что случилось с Розамундой, что меня замучила неопределенность. Заявил, что буду продолжать, пока не узнаю правду об убийстве Розамунды. Не успокоюсь, пока не разоблачу злодея. Я увидел, как внезапный ужас вспыхнул на ее лице. И я знал. Я знал.
Он сделал паузу, чтобы сделать еще один глоток виски, тяжело вздрагивая, когда виски пошло вниз.
— Мы были здесь, в этой комнате. Я противостоял ей, давил на нее, и Тренни призналась. Она сказала, что Розамунда была беременна чужим ребенком. Нетрудно догадаться, чьим, — он взглянул на Тибериуса. — Она клялась, что пыталась принять факт: Розамунда будет хозяйкой и ей придется принимать приказы моей жены. Но сидя в часовне, слушая, как мы произносим обеты, она поняла, что не сможет. Сама мысль, чтобы позволить Розамунде хозяйкой войти в этот замок и привести ублюдка в детскую, была кощунством. Это оказалось больше, чем Тренни могла вынести.
— Детская Тренни, — вставила Мертензия. — Она пришла сюда работать нянькой. Тренни расценила намерения Розамунды как величайшее предательство.
Малкольм продолжил.
— Поэтому она спокойно заманила ее после церемонии и убила. Тренни не сказала мне, как или где. Просто факт убийства. И тогда я пошел на нее.
— Пошел на нее? — спросил Стокер.
— Я не соображал, что делаю, — искренне сказал Малкольм. — Схватил ее за горло и начал душить. Тренни собиралась позволить мне сделать это, вот что самое ужасное. Как будто была довольна, что умрет от моих рук. Но затем комната начала вращаться, и я понял, что она добавила в вино один из отваров Мертензии. У меня закружилась голова, я почувствовал слабость и потерял сознание. Пришел в себя, когда она уже втянула меня в нору священника. Я пытался подняться, но не смог. И слушал, как она закрыла за собой панель, заключая меня в тюрьму в собственном доме.
Я пыталась представить этот ужас — слышать, как закрывается дверь в собственную гробницу. Мурашки побежали по коже. Мертензия заметно вздрогнула.
— Итак, я был там, в темноте, наконец-то зная, что случилось с Розамундой. Много хорошего мне это дало! Я понял, что исчезну так же, как и она. Никто никогда не узнает, что со мной случилось …
— Простите меня, — вмешалась я. — Но вы говорили об убийстве. Чье убийство вы совершили?
Он посмотрел на меня с удивлением, его губы дрожали, когда он произнес эти слова:
— Разве я не сказал? Тренни. К моему шоку, она вернулась, чтобы принести мне еду. Я был без сознания долгое время, думаю, много часов. Она дозировала еду и питье, чтобы у меня не было сил кричать о помощи. Я был слишком слаб, чтобы отказаться.
