Издалека доносились раскаты грома, должно быть, приближалась гроза. А может быть, это всего лишь гул ветра?
Петр открыл глаза и увидел молодого парня в зеленом камзоле, он плакал, склонившись над ним, парень пытался что-то сказать, кажется, он за что-то извинялся.
— Я должен идти, — сказал Петр парню. — Сегодня мы с Катенькой отправляемся в плавание.
Небо голубое — хороший день для морской прогулки, и гроза, судя по стихающим раскатам грома, отступала.
* * *
Илья Петров, невзирая на царивший вокруг ужас боя, держал на коленях голову царя и плакал.
— Господи! — воскликнул он и обратился к собиравшимся вокруг него солдатам: — Это царь! Я встречался с ним четыре раза, я ходил с ним в бой! Проклятая змея Голицын предал нас!
Он увидел, как по полю мчится верхом небольшой отряд в камзолах императорской гвардии. Отряд двигался со стороны врага, оттуда, откуда приехал и царь.
— Но мы же не знали! — крикнул его друг Василий. — Никто ничего не знал. Он ехал прямо на нас!
— Значит, нас обманули! Я чувствовал, эта война неправедная! Это не наша война!
— Но царь мертв…
— Вижу, Господи, я найду ответ. Пошли сообщение русским солдатам. Нас предали!
Подъехал отряд, Илья поднялся им навстречу. Их предводитель, с лицом, испачканным сажей, спрыгнул на землю, не обратив на него внимания, опустился на колени и долго смотрел на царя, равнодушный к свистевшим вокруг пулям. Затем он… нет, это была женщина, она сняла шапку, и длинные черные волосы упали на плечи. Она склонилась и поцеловала царя в лоб.
— Спи, отец, — произнесла она.
И тут Илья узнал ее. «Цесаревна Елизавета!» Однажды ему довелось танцевать с ней. Как ослепительно прекрасна она была в бархатном платье — истинная богиня любви.
Но сейчас, когда она подняла голову и посмотрела на него, перед ним была богиня войны — свирепая и бесстрашная, как и ее отец.
— Кто ты такой?! — резко выкрикнула она.
— Капитан Илья Петров, цесаревна.
— Ты сражаешься на стороне дьявола. Ты знаешь об этом? Вы только что убили своего законного императора.
— Я… Мы не знали, цесаревна.
— Сейчас ты знаешь. И сейчас с оружием в руках ты последуешь за мной, — повелительным тоном объявила Елизавета.
— Слушаюсь. За истинного царя, за истинного Бога!
В этот момент пуля просвистела мимо, оцарапав ему щеку, он увидел, как его друг Сергей с удивлением, застывшим на лице, опустился на землю, алое пятно расползалось на его груди.
— Господи! — закричал Илья. — По коням! За цесаревной! Разорвем бешеных псов, предавших нас!
Имя царя ревом дикого зверя вырвалось из глоток русских солдат, сея вокруг смертельный ужас. Елизавета подхватила окрашенную кровью шпагу отца и подняла ее высоко над головой. И как это бывало не раз на протяжении веков, в лютый холод и нестерпимый зной, по топкой грязи и сыпучему песку, через тайгу и цветущие луга русские ринулись в бой, чтобы победить или умереть.
* * *
Оглторп вовремя понял, что происходит, чтобы принять верное решение.
Часть русских перешла на их сторону. Возможно, до них дошел слух, что царь жив, возможно, они узнали его. Как бы то ни было, в сплошной линии артиллерии образовалась брешь. Он выпрямился, вытянул вперед руку, сжимавшую шпагу, и указал путь своим бойцам.
* * *
— Матерь Божия! — воскликнул Роберт. — Что… что это такое?!
Франклин бросился к окну и посмотрел вниз. В полумиле к западу от кораблей образовывалось нечто — ось чистейшего света, вокруг которой вращалось, увеличиваясь в размерах, черное колесо.
— Что это?! — вновь воскликнул растерявшийся Роберт.
— Машина тьмы, — холодно ответила Василиса. — Это конец.
— Говоришь, дьявол ожил, — пробормотал Франклин. — Роберт, мы опускаемся вниз. Немедленно.
— Слушаюсь, капитан.
— Бенджамин, нет! — закричала Василиса. — Нам остается надеяться, что Адриана и индеец…
— Благодарю вас, мадам Карева, — сказал Франклин. — Мы призвали это чудовище, и оно убьет всех, кто дорог моему сердцу, если уже не убило. Черт с миром. Я должен спасти их. И плевать я хотел на те чудеса, что пытаются сотворить наши друзья.
— Чем могу помочь? — спросил дон Педро.
— Помоги Роберту захватить оружие против этого чудовища и сам приготовься к бою. Мы идем в пасть льва.
16 Замок, дерево и струна
Красные Мокасины рос, подобно великану из легенды шаманов уичита. Ступни утопали в земле, голова касалась небес, кожа раздувалась от кишевших под ней гремучих змей и шершней, тянувших его вверх, к звездам.
Мир — диск из света и тени — лениво поворачивался вокруг него.
Далеко внизу он видел бессмысленную битву крошечных человечков и гневный ветер, вызванный Солнечным Мальчиком. Он вспомнил, как много лет назад рассказывал Томасу Нейрну легенду о Ветре, который убил своих врагов, а затем отправился спать в глубокие воды, пообещав, что, когда вновь проснется, сметет все с поверхности земли.
Что ж, Ветер проснулся, но даже он был безделицей перед лицом восставшего гиганта, перед ним — Красными Мокасинами.
«Ничто не имеет значения, — сказал он про себя. Адриана обманула Солнечного Мальчика, украв его огонь, а он обманул Адриану, украв ее огонь. — Я самый древний среди вас и самый юный. Все мои предки живут во мне».
Его мысли обрели лица, которые он не узнавал, его желания источали ароматы, ему неведомые. И сейчас глина, из которой было сотворено его тело, чесалась так, что ему захотелось сбросить ее.
Он продолжал расти и наблюдал, как все, что совсем недавно казалось ему ценным, теряло значение, уменьшалось до маленькой светящейся точки, размерами меньше далекой звезды.
А настоящие звезды… о…
Скоро он достигнет края Вселенной, и тогда все станет так, как было прежде: вода и звезды, а между ними — ничего.
Так будет лучше. Лагерь Мира и Покоя, наконец, сделал одно доброе дело; если бы ему удалось уничтожить человечество раньше, то подобной возможности никогда не представилось бы. И эти маленькие зерна, которые они посадили, нет, не зерна, личинки, подобные тем, что роющие осы откладывают в парализованную жертву, о, как удачно он извлек из них выгоду для себя.
А женщина продолжает пребывать в неведении. А Солнечный Мальчик — в забытьи. А время движется к своему концу.
Он огляделся и увидел, что все хорошо.
* * *
— Какого черта… — Франклин не договорил, корабль сотрясся и загудел, как колокол, и палуба уплыла у него из-под ног.
