— Бен! — пронзительно завопила она.
Послышался громкий треск, а потом — звук раскалывающегося дерева. Пес посмотрел на хозяйку.
— Бен!
Он нагнул голову, качнулся в сторону, словно пьяный, а потом провалился сквозь пол, в вулкан пламени.
— Бен! Нет! — отчаянно завопила Чарли.
Пол опустился на несколько дюймов. Пламя перепрыгнуло на стропила, промчалось вдоль балок и прочертило полосу над головой у Чарли, осыпав ее ливнем горячих искорок.
Заколебавшись, пол прогнулся еще больше, словно был подвешен на тонких нитях. Нэнси Делвин скользила по направлению к Чарли, в то время как пламя пожирало пол за ее спиной.
— Моя собака! — пронзительно закричала Чарли в бешенстве. — Ты убила Бена, ах ты, дрянь!
Чарли отползла на четвереньках подальше от пламени к стене. Поднявшись на ноги, она вперила злобный взгляд в Нэнси Делвин. Даже сквозь дым и пламя Чарли ощущала запах сладковатых мускусных духов.
Иллюзия. Видение. Ты ничто. Ничто.
А призрачная женщина улыбнулась и подошла поближе.
— Чего ты хочешь? — спросила Чарли.
Еще ближе. И тут Нэнси Делвин заговорила. Холодным и надменным голосом, который Чарли слышала и раньше, на крыльце Элмвуд-Милла, во время своего возвращения в прошлое.
— Ты убила мою собаку. — Еще ближе. — И моего мужа. — Все ближе и ближе. — Ты разрушила мою жизнь.
Воспоминания накатили на Чарли удушливой волной, они были мучительнее, чем эта жара, гораздо мучительнее. Чарли заскрежетала зубами от боли:
— Я тут ни при чем. Это сделала не я, а моя мать.
Нэнси Делвин стояла уже совсем рядом:
— Так ты и есть твоя мать, разве ты до сих пор этого не поняла?
Она улыбнулась, и пламя поглотило ее. Видение наконец-то исчезло.
Пол наклонился, опрокинув Чарли. Неистово вцепившись в подоконник, она повисла на нем. Языки пламени жалили ее тело, словно удары бича. Чарли забралась на окно и с ужасом поняла, что до земли отсюда очень далеко. Одежда ее тлела. Держась за подоконник, Чарли решила, что надо хоть чуть-чуть спуститься: с такой высоты прыгать нельзя. Ее ноги раскачивались во все стороны, она тщетно старалась найти точку опоры на шершавой стене. Раскаленный подоконник рассыпался под руками. Чарли закрыла глаза. В любую секунду ей придется сделать это.
А потом кто-то завопил:
— Чарли! Подожди! Дорогая! Не прыгай! Держись!
Это был Том.
Ее пальцы скользили, руки болели… Боль, огонь, этот удушающий дым. Проще отпустить руки, упасть, проще умереть. Ее хватка ослабла.
Она услышала какой-то стук и снова голос мужа. Подоконник обжигал ей пальцы. Том спешил к ней с раздвижной лестницей. Чарли почувствовала на своей ноге его руку, направляющую ее на верхнюю ступеньку стремянки. Из окна наверху, скользнув в темноту, вырвалось пламя, будто пытаясь настигнуть беглянку, но Чарли не заметила этого. Она вообще не видела ничего, совсем ничего, кроме лица Тома в ярком, ослепительном свете пожара.
Эпилог
Алиса Хоуп Уитни появилась на свет 14 февраля. Чарли с Томом решили дать дочери второе имя Хоуп,[5] потому что в известном смысле ее рождение подарило им обоим надежду на начало новой жизни.
Чарли вынула из ванночки довольную малышку, насухо вытерла ее и одела в пижамку. А потом понесла дочку вниз, в кухню — изящную, прекрасно оборудованную. Чарли постаралась сделать так, чтобы это помещение как можно больше отличалось от той кухни, которую они планировали оборудовать в Элмвуде. Все сгинуло в огне: фотографии, одежда, мебель, книги… Словно бы некто вот так, единым махом, вдруг взял да и уничтожил ее прошлое. А Чарли и не возражала. Она, пожалуй, даже была рада.
Страховка за сгоревшее имущество оказалась солидной, и вдобавок они продали земельный участок какому-то застройщику. А себе купили большой особняк, пристроенный впритык к другому на оживленной лондонской улице, неподалеку от Темзы. Ни Чарли, ни Том не испытывали более никакого желания жить в сельской местности.
Включив в гостиной телевизор, Чарли уселась на диван и дала Алисе бутылочку с молоком. Дочка унаследовала от Тома темные волосы и серьезный нрав. Временами девочка выглядела даже чересчур серьезной, как будто она уже сейчас, в свои восемь месяцев, пыталась все осознать и разложить по полочкам. Интересно, не вспомнит ли и Алиса однажды события из прошлого, как то было с самой Чарли?
С тех пор миновал уже год, да, почти ровно год. Иногда ей казалось, что это произошло давным-давно, а порой — что все случилось лишь вчера. Разные мелочи приводили в движение воспоминания: запах мускусных духов или трубочного табака, склонившийся над капотом автомобиля мужчина, расцветка чьего-нибудь галстука…
В спокойные минуты вроде нынешней, когда за окном спускалась ночь, а в гостиной уютно мерцал телевизор, Чарли часто думала, что же случилось на самом деле и сколько еще оставалось внутри ее воспоминаний, спрятанных под замком, которые мог бы извлечь наружу хороший гипнотизер. Но пусть уж это так и остается там. То, что она когда-то с любопытством старалась узнать, теперь следовало напрочь забыть.
Иной раз она просыпалась посреди ночи в холодном поту, заново переживая прошлые ужасы. То на краю кровати сидел Эрнест Джиббон, державший в руке желтый плащ Виолы Леттерс. То вдруг появлялся Хью в своем отпиленном галстуке, с выражением мучительной боли на почерневшем лице. Или отчаянно скулил Бен, а когда она протягивала к нему руки, пес проваливался через доски пола в огненный ад. Временами она видела сквозь пламя Нэнси Делвин или даже саму себя со стороны: вот пожарные машины появляются возле дома, а она, отчаянно вцепившись в Тома, кричит: «Не пускай пожарных! Ты не должен их пускать! Пусть все сгорит!»
А сколько нервов вымотали ей в полиции. Ведь было целых два расследования — сперва по поводу гибели Виолы Леттерс, а потом и Хью Боксера. А следователь оба раза был один и тот же. И если смерть Виолы Леттерс он признал несчастным случаем, то насчет Хью был не столь уверен и собирался провести тщательное дознание.
Алиса допила молоко и срыгнула, после чего задремала на руках у матери. Чарли отнесла девочку наверх и устроила в кроватке. Алиса проснулась и протянула ручонки к мобилю — этакой карусельке из пластиковых шмелей и бабочек, подвешенной над кроваткой малышки так, чтобы она не могла до нее дотянуться. Чарли запустила мобиль, и дочурка с интересом наблюдала, как вертятся все эти штучки, как свет отражается от них. Девочку очаровывало все, что сверкало.
Чарли включила бледно-розовый ночник и радионяню на случай, если дочка заплачет, и пошла вниз готовить ужин. Том скоро должен был вернуться домой. Она достала из морозильника несколько бараньих отбивных и положила на сковородку комочек масла. Из сигнального приемника донеслось потрескивание, а потом мерное дыхание Алисы. Слава богу, заснула.
