Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
При необходимости к делу привлекалось дежурное звено Су-25, находившееся на аэродроме в готовности поддержать спецназ мощным ударом с воздуха.
Замена отказавшего пулемета на Ми-24В. Кандагар, осень 1987 года
В полете — Ми-24П капитана Беляева из 205-й овэ. Вертолет несет обычный вариант вооружения для разведывательно-поисковых действий из пары блоков Б8В20 и двух ПТУР «Штурм»
Взаимодействие со штурмовиками получило особенно широкое распространение в Кандагаре и Лашкаргахе, где рядом с 205-й овэ находилась эскадрилья штурмовиков, и подлетное время исчислялось минутами, обеспечивая оперативность поддержки. Штурмовые удары обычно планировали при осуществлении рейдов спецназа на душманские базы, как для предварительной «расчистки», так и для наращивания ударов и подавления сопротивления в ходе операции. Помощь штурмовиков нередко становилась необходимой и при эвакуации разведгруппы, когда пары блоков и пулеметного огня вертолетов оказывалось недостаточно, чтобы «осадить» наседавшего неприятеля. Появление «грачей», несущее за собой сотрясающий землю бомбовый удар и залпы десятков ракет, внушало должное уважение и, как правило, позволяло переломить ситуацию в свою пользу.
При совместной работе авиации наиболее эффективным являлось «разделение труда»: хорошо знавшие местность вертолетчики, успевшие буквально «исползать» ее на малой высоте, обеспечивали целеуказание ударной группе Су-25, обозначая цель залпом НАР, после чего, ориентируясь по взметнувшимся пыльным «пристрелочным» разрывам, на нее обрушивалась «грачи». Завершая БШУ, вертолеты осуществляли «зачистку», подавляя уцелевшие очаги сопротивления. Хорошие результаты также давало использование вертолетов в качестве воздушных КП, в их роли вместо специальных машин выступали обычные «восьмерки», чаще всего командирские, а место на борту занимал офицер спецназа, в деталях представлявший себе план операции, расположение и характер целей и собственных сил, с воздуха корректируя действия и направляя огонь.
С появлением у противника ПЗРК вертолетчикам пришлось переходить на новые профили полета — вместо прежних 1500–2500 м, обеспечивавших безопасность от ДШК и ЗГУ, полеты, по большей части, стали выполняться на предельно малых высотах (ПМВ), прижимаясь к земле, где ПЗРК были менее эффективны.
Вертолеты Ми-24
Ми-24В из состава 239-й овэ. При пополнении машинами из других частей прежний бортовой номер закрашивался
Очередной комплекс доработок на Ми-24 был выполнен для защиты от ПЗРК. На соплах двигателей появились ЭВУ, которые из-за большого сопротивления и неудобства в эксплуатации прижились не сразу и стали обязательными лишь с 1983 года, когда угроза ПЗРК стала ощутимой. Кассеты ИК-ловушек АСО-2В устанавливали вначале под хвостовой балкой набором из четырех штук — по две влево и вправо, а с 1987 года — блоками по три на фюзеляже за крылом, «растопырив» их в стороны для создания за вертолетом широкого шлейфа ложных целей. Комплекс защиты увенчала станция активных помех СОЭП-В1А «Липа», оказавшаяся очень эффективной: с вертолетов не раз наблюдали, как обманутая «Липой» ловушками ракета начинала метаться в стороны и разрывалась в отдалении. «Липа» работала от взлета до посадки, а при ее отказе вертолет пристраивался над другим, прикрываясь его работающей станцией. АСО использовались не только при штурмовке цели, но и при пролете опасных районов. Типовой «АСО-маневр» заключался в резком отвороте при замеченном пуске с одновременным залпом ИК-патронами (впервые увидевшие такой «фейерверк» с земли изумлялись «бронированному вертолету, от которого так и рикошетят трассеры!»)
Пара Ми-24П в полете «на бреющем»
Ми-24П работает пушкой в упор — перед самой машиной видны фонтаны разрывов. Район Черных гор под Кандагаром, осень 1987 года
Часть «афганских» улучшений, предложенных ОКБ и включавших модернизацию системы управления, установку демпферов и более мощных гидроусилителей, увязла в проверках и согласованиях, так и не дождавшись внедрения. Оборудование Ми-24 и Ми-8 впрыском воды на вход двигателей, призванное компенсировать минусы доработок (только ПЗУ отбирали 5–6 % номинальной мощности, столько же съедали «уши» ЭВУ), приносило новые проблемы. Например, включение системы, повышавшей производительность и массовый расход компрессора, сопровождалось «взрывным» приростом мощности, с которым трудно было освоиться (в Кабуле на взлете один вертолет даже перевернулся), к тому же обычная вода быстро забивала форсунки отложениями солей, а требуемой дистиллированной взять было негде.
Ми-24П готовится к вылету на прикрытие авиабазы. Баграм, декабрь 1988 года
Налаженная служба эвакуации и восстановления к 1987 году возвращала в строй 90 % поврежденных вертолетов, тогда как вначале «выживали» только 7 из 10. Чтобы экипаж мог самостоятельно оказать «первую помощь» машине на месте вынужденной посадки, на борт брали техаптечку с ходовыми запчастями и инструментом, а летчики загодя тренировались в ремонте. При серьезных повреждениях к подбитой машине вылетала эвакуационная группа, на скорую руку готовившая вертолет к перегону на базу. В нее подбирали обстрелянных и опытных техников, способных не только быстро подлатать машину, но и отбиться от моджахедов. Работать нередко приходилось под огнем, бывали случаи, когда прибывшая через пару часов бригада подрывалась на уже заминированном вертолете. Машины со значительными повреждениями вывозили другими вертолетами, разбирая и облегчая их до 2500 кг, предельных для Ми-8МТ. Зимой 1986 года у Газни никак не удавалось вытащить провалившийся в жидкую грязь пересохшего озера Ми-24. Тогда заменили поврежденный двигатель, хвостовой винт, сняли с борта все, что только смогли, ранним утром вырубили машину из подмерзшей топи, и комэск 335-го полка Шмелев сумел вырвать вертолет «за волосы», по сле чего привел его домой.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
