София перевела взгляд на сильные, поросшие волосами руки.
— Помнишь, как ты сказал мне, что бриллиантовое колье мне преподнес сам Ник Джентри?
Росс молча кивнул.
— Я уже это знала, — произнесла она сдавленным голосом. — В тот самый день, только чуть раньше, я случайно встретила мистера Джентри возле рыбной лавки Лэннигана, и он… в общем, он затащил меня к себе в карету.
София умолкла, видя, как загорелые руки мужа вцепились в подлокотники ее кресла с такой силой, что пальцы побелели. В кабинете на мгновение воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь отрывистым дыханием Росса. София собрала остатки самообладания и заговорила равнодушным, отрешенным тоном — иначе она просто не смогла бы продолжить свой рассказ.
— Джентри поведал мне, что в юности он был на том же каторжном судне, что и мой брат Джон, рассказал о страданиях, что выпали на их долю… и потом он сказал мне… — Она вновь умолкла, а потом заговорила снова, только уже совсем другим тоном: — В общем, он сказал мне, что Джон не умер. Он взял себе имя другого юноши для того, чтобы получить свободу…
— София, — перебил ее Росс, должно быть, решил, что она сошла с ума, — твой брат мертв.
Она положила руки поверх его пальцев и пристально посмотрела ему в глаза.
— Нет, — произнесла она твердо, — потому что Ник Джентри — это мой брат. Он и Джон — одно и то же лицо. Я тотчас поверила ему, как только он мне это сказал. Он никак не мог меня обмануть. Росс, мы ведь с ним росли вместе, ему известно буквально все про мое детство и юность. Достаточно посмотреть на него внимательно, и ты увидишь сходство. У нас с ним одинаковые глаза, одинаковые черты лица. Одинаковые…
Росс убрал с подлокотников руки и, резко выпрямившись, шагнул от нее прочь, словно ошпаренный этим известием. Грудь его тяжело вздымалась, словно ему не хватало воздуха.
— Боже мой! — процедил он сквозь зубы.
София безвольно откинулась в кресле, уверенная, что теперь он для нее потерян навсегда. Нет, Росс никогда не простит ее за то, что она солгала ему, утаила нечто такое, в чем непременно должна была признаться до того, как они поженились. В оцепенении она продолжила свой рассказ — о том, как они с братом разговаривали у него дома, о том, как он просил ее добыть в архиве необходимые ему сведения. Все это время Росс стоял к ней спиной, крепко сжав кулаки.
— Прости меня, — прошептала София, закончив свой рассказ. — О, если бы только я могла прожить это время заново! Поверь, я рассказала бы тебе про Ника сразу после того, как узнала, что он мой брат!
— К чему же ты говоришь мне это сейчас? — холодно спросил Росс.
Терять ей было нечего. София устремила взгляд на пятнышко на полу и ответила:
— Я надеялась, что ты сможешь ему как-то помочь.
В ответ она услышала едкий смешок:
— Даже если бы и мог, какая разница? Вскоре твой Джентри совершил бы очередное преступление, и я был бы вынужден арестовать его снова. И такое повторялось бы с регулярностью примерно раз в месяц.
— Мне все равно, что будет через месяц. Для меня важнее то, что произойдет сегодня.
Нет, Росс никогда не узнает, чего ей стоило произнес эти слова, но тем не менее София заставила себя это сделать.
— Только спаси его от виселицы, — прошептала она. — Я не переживу, если Джон умрет снова. Сделай что-нибудь.
— Что, например? — прорычал Росс.
— Не знаю, — честно призналась София. — Тебе наверняка известен способ, как можно оставить его в живых. Я поговорю с ним, постараюсь убедить, что он должен оставить свою прежнюю жизнь. Возможно, он даже…
— Такой, как он, никогда не изменится.
— Умоляю тебя, спаси моего брата, — не унималась София. — Всего один раз. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, чтобы ни случилось.
Но Росс ничего не ответил и даже не пошевелился, лишь мышцы напряглись под тонкой тканью, рубашки.
— Леди София, — мягко произнес Морган. — Понимаю, что я не должен вмешиваться, и тем не менее считаю своим долгом указать вам на то, под какой удар может себя подставить сэр Росс. Сюда, на Боу-стрит, устремлены все глаза. И если станет известно, что сэр Росс нарушил букву закона, его репутация — да что там! — все, что он сделал за годы своей работы здесь, покроется несмываемым позором. Более того, люди непременно начнут задавать вопросы, и когда выяснит ся, что Ник Джентри приходится главному судье шурином, то пятно позора ляжет на все семейство Кэннон.
— Я понимаю, — прошептала София. Предательские слезы наворачивались ей на глаза, и, чтобы не разрыдаться, она больно впилась ногтями в ладони. Она посмотрела на мужа, но Росс по-прежнему отказывался смотреть в ее сторону, глядя куда-то в окно.
Говорить больше было не о чем. София поднялась и молча вышла из кабинета, отлично понимая, что ее просьба невыполнима. Более того, она оскорбила Росса, и надеяться на то, что он простит ее, бесполезно.
Мужчины остались в кабинете одни. Какое-то время царило молчание. Морган заговорил первым:
— Росс…
За все годы, что они знали друг друга, сэр Грант ни разу не обратился к другу и коллеге по имени.
— Как ты думаешь, она говорит правду?
— Конечно, а что же это такое, по-твоему? — озлобленно отозвался Росс. — Это все настолько мерзко, что ничем, кроме правды, быть не может.
Выйдя излома номер три по Боу-стрит, София не знала, что ей делать. Неожиданно она
почувствовала себя усталой, словно она провела несколько дней без сна, и силы окончательно оставили ее. Погруженная в отчаяние, она размышляла о том, что сделает с ней Росс. Скорее всего он предпочтет развод — ведь человеку его положения, с его связями, получить подобное разрешение не составит труда. Возможно, он ограничится тем, что отправит ее куда-нибудь в далекое поместье — с глаз долой, из сердца вон. Но каково бы ни было его решение, София понимала, что не имеет права его ни в чем обвинять. И вместе с тем она отказывалась верить, что он бросит ее. Наверняка в его сердце сохранились остатки теплых чувств к ней, некий хрупкий фундамент, на котором они еще смогут заново выстроить свои отношения, даже если эти новые отношения будут лишь бледным подобием, тенью тех, что еще недавно существовали между ними.
Как во сне, София пришла в спальню и переоделась в легкое домашнее платье. Была середина дня, но она валилась с ног от усталости. Надеясь немного передохнуть, она прилегла на их широкую супружескую кровать и смежила веки, мигом погрузившись в темную бездну забытья.
Когда спустя какое-то время она вновь открыла глаза, ей почудилось, что в комнату кто-то вошел. Сквозь цепкую дремоту она поняла, что проспала весь день. Сейчас в спальне было гораздо прохладнее, чем утром, и сквозь неплотно задернутые шторы в комнату лился неяркий вечерний свет. Испуганно присев на кровати, София увидела, что порог спальни переступил не кто иной, как Росс, и решительно закрыл за собой дверь.
