Главное качество этого поэта – разнообразие его талантов. Он описывает внутренности кита живым поэтичным языком. И нежнейшим образом рассказывает о маленькой жемчужине в аккуратной оправе из золота, с которой не сравнится никакая другая – даже те, что можно найти на Востоке.
Такая округлая, такая блестящая со всех сторон,
Такая маленькая, так гладка была ее поверхность.
Я и раньше видывал прекрасные драгоценные камни,
Но ее ставлю выше любого другого.
Как жаль! я потерял ее в саду,
Она упала куда-то в траву.
Раненный любовью, покинувшей меня,
Я оплакиваю эту безупречную жемчужину.
И лишь по прочтении следующих строф вас растрогает и до боли поразит то, что говорит он не о жемчужине, а о маленькой дочери Маргарите, которая умерла, не дожив даже до двух лет. Именно она «упала куда-то в траву». Теперь она лежит в саду, среди цветов, под земляным курганом. Как страшно «вспоминать ее цвет, обрамленный землей – о, земля, ты испортила прекрасную драгоценность». Оплакивая дочь, он чувствует на душе холод, ужасная печаль поражает его сердце, и, несмотря на все свое здравомыслие и веру в утешение во Христе, он не может справиться с собой. В последующем видении он видит дочь, ставшую маленькой королевой рая, и с дальнего берега ручья она говорит с ним, объясняя, что нужно смириться с ее смертью и не падать духом. Но он не может удержаться и пытается пересечь ручей, чтобы коснуться ее. Войдя в холодную воду, он внезапно просыпается – и обнаруживает, что лежит, распростертый, на ее могиле.
«Жемчужины», «Чистоты» и «Терпения» уже вполне достаточно, чтобы войти в четверку лучших поэтов Англии. Но ему принадлежит еще одно, даже более великое произведение: лучшая поэма о короле Артуре из всех существующих, «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь».
Сюжет таков: в Камелоте идет новогодний пир, Артур и его рыцари ждут представления, и тут в зал заходит огромный рыцарь, одетый в зеленое. У рыцаря в руках боевой топор; он предлагает любому из тех, кто обедает за столом Артура, обменяться с ним ударами. Он примет первый удар, а потом, через двенадцать месяцев, тот, кто нанес этот удар, должен будет найти его в Зеленой часовне и, в свою очередь, принять удар от него. Сэр Гавейн, самый младший из рыцарей Артура, принимает вызов и выходит из-за стола. «Возьми же свой мрачный инструмент, – говорит Зеленый рыцарь, – и посмотрим, как ты бьешь». «С радостью, сэр, не сомневайтесь», – отвечает Гавейн и заносит топор. Зеленый рыцарь открывает шею, готовый к удару, и не двигается с места; Гавейн срубает ему голову. К изумлению всех, безголовое тело рыцаря не падает. Оно делает шаг вперед, наклоняется и поднимает голову, укатившуюся под стол. Голова громко смеется и снова напоминает условия вызова. Сэр Гавейн должен принять удар от рыцаря в Зеленой часовне через двенадцать месяцев.
Сэр Гавейн понимает, что зря принял вызов этого странного рыцаря. Тем не менее, когда наступает условленное время, он не боится. Он уезжает на своем коне Гринголете «далеко от друзей, в одиночку, взбирается по множеству скал в неизвестной стране», вызывает стражей, охраняющих броды, на дуэли и побеждает их всех. В сочельник, после долгих поисков Зеленой часовни, он доезжает до замка. Он просит разрешения остановиться на ночлег, и хозяин замка позволяет ему остаться на три дня, сказав, что его поиски завершены: Зеленая часовня всего в двух милях от замка. Единственное условие, которое он ставит, – Гавейн обязан делиться с хозяином всем, что получит в замке.
Лорд каждый день уезжает на охоту, оставляя сэра Гавейна в компании своей прекрасной жены. Несмотря на всё ее попытки соблазнить его, Гавейн ограничивается лишь поцелуями. Помня о данном обещании, он каждый вечер обменивается поцелуями с лордом и получает взамен дичь, добытую на охоте. На третий день леди дарит ему свой пояс, намекая, что хочет с ним переспать. Его Гавейн скрывает от хозяина и делится только поцелуями. Затем он отправляется в Зеленую часовню. Там Гавейн встречает Зеленого рыцаря и, верный обещанию, подставляет шею под топор. Зеленый рыцарь размахивается, опускает топор… и лишь слегка царапает шею Гавейна. Затем Зеленый рыцарь снимает шлем и оказывается лордом – хозяином замка. Он знает о тайно подаренном поясе. Всё происходящее было испытанием на верность и смелость, и Гавейн его выдержал; единственное, что запятнало его честь, – сокрытие знака внимания леди.
Любой, кто хочет отправиться в средневековую Англию, получит огромное удовольствие от этой поэмы. Дело даже не только в структуре рассказа, изяществе сюжетных поворотов, комментарии о мужчинах, которые так легко поддаются на женские чары, и отлично прописанных главных персонажах. Англия XIV века оживает в этой поэме так, как, наверное, ни в одном другом литературном произведении. Мелкие детали встают перед нами, словно на гобелене: например Гавейн, сидящий в кресле перед очагом в замке; на кресле лежат мягкие подушки, а на колени ему положили большую, обшитую мехом мантию. Или, например, прекрасное описание утра в замке:
В тусклом предвосходном свете уже сновал народ:
Уезжавшие гости отдавали приказы конюхам,
Которые уже вовсю седлали коней,
Поправляли сбрую и закрепляли седельные сумки.
Вас не сможет не впечатлить то, что этот же автор с одинаковой легкостью описывал чрево кита, в котором оказался Иона, и горе от гибели дочери-младенца. Немногие поэты обладают способностью одновременно передавать сильнейшие личные эмоции и интересно, осмысленно писать на популярную тему для широкой аудитории. То, что оставшийся неизвестным автор великолепно умеет и то и другое, – просто чудо. И тем поразительнее то, что его произведений практически никто не знает. Если вы хотите приобрести «Жемчужину» или «Гавейна и Зеленого рыцаря», то поиски у лондонских и оксфордских переписчиков ни к чему не приведут. Лишь одна рукопись пережила столетия в темном и тихом месте, сохранив для нас гений этого поэта.
Джеффри Чосер
Наконец-то мы добрались до него, истинного гения английского языка, великого поэта, воспевавшего любовь между мужчиной и женщиной, телесные желания, таланты и глупости мужчин, добродетели и слабости женщин и, прежде всего остального, – остроумие. Без Чосера любой визит в XIV век был бы куда менее приятным.
