– Мне конец.
Орландо нахмурился и поджал губы. Ромео мотнул головой и, прежде чем Роуд успел выхватить у него бутылку, тремя глотками прикончил весь херес.
– Ромео! – Орландо прикрикнул на него, однако тот даже не услышал. Ромео снова замотал головой и повторил ту же фразу:
– Мне конец! Кто я? Что я? Был ли у меня отец? У меня была мать. Кем был мой отец? Я сейчас отрекся от матери! Я, наконец-то, послал эту суку! Пошла она, сука!
Теперь наступила очередь Орландо красноречиво помалкивать.
– У меня матери нет! И никогда уже не будет! – продолжать выкрикивать Ромео. Потом вдруг понизил голос и перешел на странное бормотание почти себе под нос. – Она не должна была, не должна была так со мной поступать. Она предала меня. Я сделал то, что должен был сделать. Но отец велел мне бороться со злом. Со злом в моем сердце? В нем нет зла. Она получила то, что заслужила! И не больше. Она хочет спать с ним? Пускай спит. Она не должна была отбирать у меня мою жизнь. Я бы давно жил. Я не живу. Я ничего не могу?
– Ромео, что еще случилось? – тихо спросил Орландо.
– Что случилось? Его хреновая гитара разлетелась на части, вот что! А здорово я ему вмазал! Он не будет думать, что я не могу постоять за себя! – Воскликнул он и грохнул кулаком о стол.
Но тут же забубнил снова:
– Она начала есть пиццу. Она никогда не ела пиццы…двойной пепперони… экстра размер…
– Ромео, что с тобой? Я могу тебе помочь?
– Она солгала Мэйзу. А значит, лгала и мне. Лживая женщина. – Он замотал головой, глаза его сделались безумными. Он поднял их на Роуда, но его не видел. – У меня нет матери. Мне некуда больше возвращаться. У меня нет друзей. Господи, помоги. Кому верить? Кому я могу верить…ничего не хочу…
– Ромео, ты можешь довериться мне. Я Орландо, ты слышишь? – Нет, он ни черта не слышал!
– Кому я могу доверять? Только ему. Ему. И Роуду. Орландо Роуду. Почему я не пошел к Орландо? Надо к нему пойти. Сейчас. – Ромео резко вскочил, пошатнулся, но удержался на ногах. Алкоголь продолжал постепенно всасываться в его кровь, и юноша пьянел все сильнее. Он тряхнул головой и бросился к выходу.
– Стой, Ромео! Стой! – Роуд кинулся вслед за ним. На лестнице было совершенно темно, и только по звуку сбивчивых, спотыкающихся шагов он мог понять, куда направился Ромео. Орландо побежал следом за ним, вниз по ступенькам, но почти сразу споткнулся обо что-то и упал, больно подвернув ногу. Пока он тер ушибленную конечность и поднимался снова, даже отзвуки бега Ромео полностью стихли. Гнаться за ним не имело смысла.
Орландо вернулся в Лабораторию и набрал номер Мэйза. К счастью, скоро в трубке послышался глуховатый низкий голос:
– Да?
Ромео, не чувствуя ног под собой, бежал, спотыкаясь, вниз по мраморным, лихо закрученным лестницам; подворачивая ноги, он несся по коридорам, где слепыми взглядами его провожали лица со старинных портретов, пока наконец он больно ударился всем телом об отполированное дерево входных дверей. Оно тяжело поддалось его натиску, и, заскрипев мощными петлями, двери отворились.
Ночь. Она набросилась на него и закутала в сизое покрывало, на котором жирными желтыми пятнами блестели фонари. Прямо над сквером, куда выходил фасад здания Факультета, повис тонкий завиток полумесяца, бледный, прикрытый дымкой муаровой вуали облака.
Ромео перевел дух, потерянно озираясь по сторонам, как глухонемой слепец. В голове была дыра. Так, по крайней мере, он ощущал. Дыра пустого отчаяния, отверстие абсолютного бессилия. Ромео был немыслимо пьян, но он не ощущал этого. Его мутило не от хереса. Его мутило оттого, что он запутался в себе окончательно и бесповоротно. Его мутило оттого, что на сей раз, он действительно был беспомощен перед собой, перед матерью, перед Люциусом, перед Орландо. Он не знал, что делать дальше.
На что он надеялся, когда отправлялся в родной город, и что из этого вышло?
Ему хотелось утопиться. Ему хотелось повеситься. Он даже и не подозревал, как это может быть больно – по собственной воле терять близких людей, и тем более не подозревал, как может быть больно по собственной воле заставить их потерять тебя.
ГЛАВА 17
1.
Сквозь паутину отчаяния и пьяного дурмана, сплетенную, будто бы из колючей проволоки, Ромео разобрал звуки.
Это была музыка…
Юноша потер глаза, огляделся и обомлел: черный Порш Мэйза стоял прямо напротив него, всего в нескольких метрах, их разделяла только цветочная клумба.
В машине, откинувшись на сиденье, сидел сам Мэйз и наблюдал за ним из-под полуопущенных век. Он давал Ромео время придти в себя. Юноша качнулся, потому что почва уходила у него из-под ног, и медленно, прямо через клумбу, пробрался ближе к машине.
– Мэйз… – он напряг голос, потому что говорить ему было очень сложно. – Спасибо, что приехал… – на глаза Ромео, почему-то, навернулись слезы, но он подавил их. На это ушли его последние силы, и юноша, со вздохом, осел на тротуар.
В это мгновение, в голове Доминика, одно за другим, в обратном порядке, вспышками промелькнули события минувшего дня: зеленые котята – четырнадцать капель – лестница в подвал – автоматические ворота особняка – двое парней на Харлеях – синий Мини Купер на стоянке – гараж дома Дэниелсов; разговор с матерью Ромео – то, как она смотрела на него -разговор с матерью Ромео – ее взгляд на него – разговор с матерью Ромео – Люциус возле двери…
Доминик встрепенулся, выскочил из машины и подбежал к Ромео.
Ромео слабо поднял голову и устремил на Мэйза мутные глаза. Он силился что-то сказать, губы его вздрагивали, но он начинал задыхаться и замолкал.
– Сейчас. Подожди. Сейчас мы что-нибудь придумаем… – засуетился Мэйз. Что же делать? Неужели придется везти его в больницу? Он огляделся по сторонам, словно хотел позвать на помощь. Взгляд его упал на стакан с недопитым кофе. Пальцы машинально полезли в карман куртки и нащупали флакон. Не придется!
«Четырнадцать капель…четырнадцать капель…все будет… замечательно…»
– Ромео, постарайся сесть в машину. Сядь в машину… – повторил юноше Доминик. Он не стал помогать Ромео подняться: ему нужно было время. Всего пара минут.
Он сел на водительское сиденье, захлопнул дверь и поставил стакан на лаковую панель, рядом с собой. Открыл крышку. Достал из кармана флакон.
У него было время, пока Ромео соберется с силами и вскарабкается в автомобиль.
«Ромео, садись в,… раз,… два, … машину…три,… садись…» – монотонно повторял Доминик, в то время как все внимание его было приковано к прозрачным каплям, что медленно и тяжело срывались с кончика большой пипетки.
На девятой капле жидкость в пипетке закончилась, и Мэйз опустил ее в раствор и наполнил снова.
«Десять, одиннадцать…», – дверь с другой стороны резко открылась, и Ромео сделал рывок и опрокинулся на сиденье рядом с Мэйзом.
