Звук шагов затих около ее скамьи. Мередит помедлила одно долгое, бесконечно долгое мгновение, борясь со страхом и уповая на надежду. Наконец отважилась взглянуть и едва сдержала крик смятения при виде покрытого синяками и ссадинами лица Ника. Он опустился рядом с ней на скамью. Палец прижал к губам, требуя молчать. Глаза его сияли, не отрываясь от ее лица. Он смотрел на нее с таким выражением…
– Позже, – прошептал он и, взглянув на амвон, слегка кивнул мистеру Брауну, давая ему знак, что можно продолжать.
В присутствии Ника у нее всегда путались мысли. В церкви было не лучше, чем в любом другом месте. Мередит крепче сжала пальцы. Руки лежали на коленях. Было весьма трудно хранить молчание до конца службы. По-видимому догадавшись о ее замешательстве, Ник накрыл своей ладонью одну из ее сжатых в кулак рук, покоившихся на коленях. Мередит задрожала, когда он переплел свои пальцы с ее. Женщина заметила порезы и ссадины на костяшках. Что с ним случилось? Тыльная сторона загорелой ладони резко выделялась на фоне белой ткани перчаток. Мередит взирала на их сцепленные руки с немым изумлением, как будто они принадлежали другим людям.
Мистер Браун, откашлявшись, продолжил читать свою проповедь.
Она не слышала ни единого слова.
Ник крепко сжимал ладонь Мередит, не позволяя отнять ее. Он прекрасно понимал, что жене не терпится засы́пать его вопросами. Однако мужчина решил повременить с этим. Пусть они останутся наедине, тогда он сможет спокойно сказать Мередит все, что должен. Конечно, появляться на воскресной службе в таком виде не стоило, но события прошедшей ночи заставили его задуматься над тем, сколь бренна жизнь. Поэтому Ник решил не обращать внимания на подбитый глаз и рассеченную губу. Он приехал и вошел в церковь Эттингема, впервые за четверть столетия переступил ее порог…
И не вспыхнул пламенем… не сгорел…
По правде сказать, Ник ощущал странное умиротворение, сидя на скамье, на которой из поколения в поколение сиживали члены семьи Брукширов. Сбоку к нему прижималась Мередит. Как будто мужчина наконец вернулся домой. Мысль, что он едва не упустил свой шанс, скребла его сердце. Если бы Скелли посчастливилось, то Колфилд, а не этот мерзавец, лежал бы мертвее мертвого в переулке. И Мередит никогда бы не узнала, что он ее так сильно любит.
Когда они после службы покидали церковь, Мередит попыталась высвободить свою руку, немного стесняясь взглядов, которыми одаривали их окружающие, пока они медленно шли к выходу. Нет, он не позволит. Он прошел через схватку не на жизнь, а на смерть за право вновь увидеть ее. Он никогда не отпустит ее далеко от себя. С ласковой улыбкой Ник поцеловал руку жены и положил ее ладонь на изгиб своего локтя. Глаза женщины удивленно округлились. Ник тихо засмеялся.
Довольная тетушка Элеонора одобрительно кивнула ему.
– Вовремя, хотя ты мог бы подождать, пока твоя внешность придет в надлежащий вид, негодник.
– И оставить супругу чахнуть и томиться?
Большим пальцем Ник принялся чертить маленькие круги на внутренней стороне запястья Мередит, там, где заканчивалась ткань перчатки. Щеки женщины заметно порозовели.
– Я не смог бы долго ждать, – сказал он таким многообещающим тоном, что даже тетушка Элеонора залилась румянцем.
– Кто ты? – нагнувшись к нему поближе, прошептала Мередит, когда они вышли наружу. – Куда девался Ник?
– Пока я ничего не стану тебе объяснять, – озорно улыбаясь, произнес он.
А затем Мередит с удивлением наблюдала за тем, как Ник заговаривает с мистером Брауном и хвалит его проповедь.
– А-а-а… спасибо… милорд, – запинаясь, произнес молодой приходской священник. Мистер Браун постарался выпятить грудь. Лицо его покраснело от удовольствия.
Ник подошел поприветствовать других соседей. Храня молчание, Мередит следовала за супругом. Колфилда не волновало даже то обстоятельство, что ему приходится общаться и с людьми, которые не проронили ни слова, когда отец выгонял из дома его с матерью.
Пальцы Ника сцепились с ее пальчиками.
– Уйдем отсюда, – шепнул он ей на ухо. – Нам надо поговорить наедине.
– Нужно подождать тетушку Элеонору. – Мередит с беспокойством глянула на мужа, словно сомневалась, стоит ли ей уезжать с сумасшедшим.
– Доверься мне, – произнес Ник, поймав взгляд тетушки Элеоноры и многозначительно подмигнув пожилой женщине. – Она будет не против.
– Нельзя оставлять тетю. Она сейчас как раз беседует с мистером Брауном…
– Он собирается к нам на обед?
Мередит устало кивнула головой.
– Превосходно. Священник подвезет ее. Или, – добавил Ник, криво усмехаясь, – она приедет с любым из дюжины гостей, которых уже успела пригласить к нам на обед.
– Ник! Мы не можем… – Мередит умолкла, когда осознала смысл услышанного. – О, она не могла!
– Боюсь, вполне могла…
Муж кивнул в сторону ее тетушки, которая бойко болтала с несколькими окружившими ее леди.
– Я настаиваю, – донеслись до них ее слова. – Вы обязательно должны приехать. Граф хочет получше узнать своих соседей.
– Нет, – зажмурившись, простонала Мередит.
Взяв супругу за руку, Ник увлек ее к своему коню.
– Мы не можем ехать верхом на Соломоне, – возразила графиня.
Обхватив Мередит руками за талию, он подсадил ее на жеребца.
– Почему? – усевшись позади нее, спросил Ник.
– Люди смотрят…
– Ну и что? – Он заглянул в ее глаза. Их изумрудный цвет манил его, согревал ему душу.
– Граф и графиня Брукшир так сильно влюблены друг в друга, так страстно хотят быть вместе, что ездят на одной лошади. Люди решат, что наш поступок преисполнен романтики.
– Ерунда, – возразила Мередит.
Ник примолк, разглядывая ее затылок. Отстранив волосы рукой, он поцеловал ее сзади в шею, а затем прикоснулся губами к мочке уха.
– Это правда.
Она вся напряглась в его объятиях, а потом развернулась, сидя в седле, чтобы видеть его.
– Ник, – едва слышно прошептала Мередит.
Его рука нежно коснулась ее щеки.
– Я люблю тебя, Мередит, полюбил уже давно, однако лишь такой упрямый болван, как я, мог столько времени не признавать это.
Приглушенный звук, похожий на плач, вырвался из ее горла. Она обвила его шею руками и поцеловала у всех на виду. Для уединения все же слишком много зрителей…
Когда они разомкнули уста, чтобы перевести дух, Ник провел большим пальцем по ее губам.
– Давай потрудимся над тем, чтобы заполнить детскую, как ты хочешь.
Просияв, Мередит широко улыбнулась и молвила:
– Мы уже сделали первый вклад, милорд.
