Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– Это должно произойти в восемнадцатом году?! – вмешалась в разговор Александра Федоровна.
– Раньше, ваше императорское величество. Все начнется в 1917 году.
– Так скоро? – императрица растерянно и тревожно посмотрела на мужа. – Надо что-то делать! Прямо сейчас!
– Успокойся, дорогая. У нас есть время. Поверь мне, мы обязательно что-нибудь придумаем! А сейчас, пожалуйста, иди к сыну.
Императрица бросила сначала взгляд на мужа, потом на меня и тихо сказала:
– Я верю вам, Сергей Александрович. Не бросайте нас на произвол судьбы.
После того как за ней закрылась дверь, император сердито заявил:
– Зачем вы лишнее говорите?! Она и так вся на нервах! У сына снова…
Он раздраженно махнул рукой и замолчал.
– Извините меня, ваше императорское величество.
В кабинете стояла тишина, пока император сам не прервал затянувшуюся паузу:
– Что будет с великими князьями и их семьями?
– Здесь точно я вам не скажу. За исключением одного, кто придет в Думу и тем самым спасет себе жизнь, все остальные великие князья с семьями будут расстреляны. Или почти все, – я сделал паузу, не зная, говорить ли дальше, глядя на расстроенное донельзя лицо императора, но потом решил резать правду-матку дальше. – На союзников не рассчитывайте. Когда наступит сложное для вас и вашей семьи время, ни французское правительство, ни ваш двоюродный брат Георг Пятый не протянут вам руку помощи. Более того, английский король откажет вам в приюте на своей земле, когда над вами нависнет смертельная опасность.
Император замер, глядя на меня. В глазах неверие и испуг. Своими словами я разрушал в нем то, во что он хотел и продолжал верить – преданность и верность своей родни.
– Нет. Нет! Я не могу подобному верить! Ваше провидение неверно, поручик! – и он бросил на меня взгляд. В нем читался страх, недоверие, сомнение и еще… надежда. Императору очень хотелось, чтобы я как-то смягчил свое предсказание, сделал его расплывчато-туманным, чтобы можно было и дальше верить тому, что его царственный кузен – благородный рыцарь без страха и упрека. Я же просто промолчал.
«Хватит строить воздушные замки, господин Романов. Принимай все как есть или оставайся наедине со своей судьбой!»
Судя по неприязненному взгляду императора, ему очень хотелось сказать нечто жесткое и нелицеприятное в отношении меня, но он сдержался. Взял папиросу, поднес спичку, потом подойдя к окну, какое-то время сосредоточенно курил, глядя куда-то вдаль.
– Если все так, как вы говорите, то кому тогда вообще можно верить?! – так же продолжая стоять ко мне спиной, резко и отрывисто бросил мне царь.
– Людям, с которыми вы будете связаны одной идеей, одной целью, ваше императорское высочество.
– Как тогда жить, если не верить людям? – словно не слыша меня, задал новый вопрос, император.
Посчитав этот вопрос риторическим, я предоставил ему самому отвечать на него, может, хоть так правильные выводы для себя сделает. После еще нескольких минут молчания царь отвернулся от окна, подошел к столу, аккуратно положил затухшую папиросу в пепельницу и только потом снова посмотрел на меня.
– Кто еще меня предаст?
– Государственная дума. Генералы. Ваш двор. Интеллигенция. И, наконец, народ.
– Не понимаю. Просто не понимаю. Россию и людей, которых, мне казалось, знал… – голос императора стал глухим и усталым, а в глазах тоска. – Вдруг все разом стали для меня непонятны. За что? Ведь я всего себя отдавал, полностью и без остатка, выполняя свой священный долг перед русским народом и Богом. Не понимаю.
– А вы уверены, ваше императорское величество, что действительно знаете Россию?
Ответом на мой вопрос стал гневный огонек в глазах царя. Он был готов обрушить на мою голову гром и молнию, но в последнее мгновение все же сдержался и после длинной и тяжелой паузы спросил:
– Кто из великих князей… придет в Думу?
– Ваш двоюродный брат, великий князь Кирилл Владимирович, с царскими вензелями на погонах и красным бантом на плече явится 1 марта в Государственную Думу, чтобы предложить свои услуги новому правительству.
– Значит, это он останется жив?
– Да.
После моего короткого ответа император, видно автоматически, пару раз качнул головой, словно бы в подтверждение своих мыслей. Похоже, эта кандидатура на будущее предательство у него не вызвала особых возражений. Прошло довольно много времени в молчании, пока Николай II, глядя куда-то в пространство, обдумывал то, что я ему сказал.
Видно привыкал к мысли о всеобщем предательстве. И делал выводы. Наверное, поэтому, вынырнув из своих мыслей, он задал мне этот вопрос.
– Мое отречение… пройдет добровольно?
– Можно сказать и так, ваше императорское величество.
Судя по его жадному, испуганному взгляду он хотел и в то же время боялся услышать подробности своего отречения, но я ничего говорить не стал по одной простой причине. Я не знал их сам. После короткой паузы он открыл рот, явно для того, чтобы расспросить меня более подробно, но в последний момент передумал, видно, подумав о том, что мое молчание было явно не без причины.
Император отвернулся от меня. Сейчас у него было лицо уставшего, измученного человека. Он будто разом постарел на десяток лет.
– Я бы уехал. Отрекся, забрал семью и уехал. Но как бросить Россию в такой момент?
Идет война, а впереди грядет, как вы говорите, революция, которая зальет кровью страну. Ведь я не просто русский человек, я самодержец российский, не просто отвечающий перед богом за свой народ, но и готовый разделить его судьбу, какой бы она не была.
– Вы правы, ваше императорское величество, но сейчас речь идет не о вашей жертве на благо родины, а о возможности изменить судьбу. Как свою, так и России.
– Во всем да будет воля Божья, и противопоставлять ей себя великий грех, – после того как я ничего не ответил, государь очевидно принял мое молчание как немое отрицание своим словам и поэтому спросил: – Вы атеист, Сергей Александрович?
– Не верю в Бога в обычном понимании этого образа, но что помимо нас существует какая-то мощная, непознаваемая и необъяснимая сила – допускаю. За примером далеко ходить не нужно, взять хотя бы мои сны-предсказания.
– Хм! Значит, вы признаете, что дар вам дан свыше, а Бога не желаете признавать. Вы сами себе противоречите, Сергей Александрович.
– Нет, ваше императорское величество. Просто мы верим по-разному. В первую очередь, я верю в человека, в его волю и разум, а вы – в неведомую мощную силу, которая направляет вас по жизненному пути. Чувствуете разницу?
– Если так, как вы говорите, то почему мы живем по законам Божьим, а не людским? – при этом он бросил на меня быстрый, острый и вопрошающий взгляд.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
