— Да. Кое-какие догадки есть. Надеюсь, они подтвердятся. Капитан, оставайтесь здесь. Со своими ребятами свяжетесь сами. Вы знаете, что им сказать.
— А я съезжу… в одно место.
— Нет, не один. Подмогу вызову по пути. Тщательно осмотрите квартиру. Номер моего мобильника у вас есть?
— Да.
— Если найдете что-нибудь важное — немедленно звоните.
Отдав распоряжения, Турецкий более не медлил и покинул квартиру.
Капитан посмотрел на выщибленную дверь, на покалеченный косяк, на куски штукатурки, валяющиеся на полу, и горько вздохнул.
— Товарищ капитан! — услышал он у себя за спиной голос Вани.
— О господи, — тихо простонал Петров и снова вздохнул, на этот раз гораздо тяжелее и мучительней, чем прежде.
12
В штабе было уютно. Бледнолицый Федчиков и его друг, толстяк Бачурин, играли в бильярд. Серенко лениво и задумчиво перебирал струны гитары. Бутов разгадывал кроссворд, высунув от усердия язык. Сам же Костырин сидел в кресле и листал альбом Модильяни.
Забив очередной шар, Федчиков посмотрел на Костырина и сказал:
— Слышь, Димон, а если этот гад ментов приведет?
— Не приведет, — не отрывая взгляда от альбома, ответил Костырин.
Федчиков нахмурился и негромко пробормотал:
— Я бы привел.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Костырин и перелистнул страницу.
Через пару минут он поднял взгляд на здоровяка Бутова и резко спросил:
— Бут, ты чего на меня уставился?
— Я? — Бутов обеспокоенно закрутил башкой, он и сам не заметил, что вот уже с минуту таращится на вождя. — Я не уставился. Тебе показалось.
— Да? — Костырин подозрительно прищурился. — Что-то ты какой-то тихий сегодня. С похмелья, что ли?
— Есть маленько. В «Вобле» вчера с пацанами засиделись. Да еще пару доз ерша на грудь принял. В голове теперь колокола звенят.
— Сколько раз тебе, дураку, говорил: не мешай водку с пивом, — назидательно сказал Костырин.
— Пиво без водки — деньги на ветер, — заметил толстяк Бачурин, покручивая в руках кий.
— Это поговорка недоумков, — холодно ответил Костырин. — Нормальные люди пьют либо пиво, либо водку. А ерш — это… Это как кровосмешенье.
Федчиков и Бачурин переглянулись. Они явно не понимали, о чем это говорит их лидер. Однако посчитали должным усмехнуться и кивнуть.
— Димыч, а че мы с этими бабами делать будем? — спросил Серенко.
— Закопаем в лесу, — сухо ответил Костырин.
Скины все, как один, повернулись и уставились на вождя.
— Правда, что ли, замочим их? — тихо спросил Серенко.
Дмитрий холодно на него посмотрел:
— А ты хочешь, чтобы они описали ментам твою рожу?
— Нет.
— Ну так и не задавай глупых вопросов. Отвезем их подальше в лес и там кончим. Быстро и безболезненно. Но сначала разберемся с Черкасовым. Вот эта сволочь будет долго мучаться. Это я вам обещаю. — Взгляд Костырина. остекленел от глухой ярости. — Сначала я отрежу ему уши и нос. Потом пальцы. А потом, пока он будет еще живой, вырежу ему сердце. И скормлю бродячему псу.
Слова эти прозвучали так зловеще, что все скины затаили дыхание. Человеческая жизнь для большинства из них ничего не стоила, однако та изощренная жестокость, с которой Костырин собирался расправиться со своим недругом, многим из присутствующих была неприятна и даже отвратительна.
— А если он не придет? — вновь полюбопытствовал Серенко.
— Тогда его мать и сестра не умрут быстро и безболезненно, — усмехнулся в ответ Дмитрий. — Тогда я отрежу уши и пальцы им. Запечатаю в конверты и разошлю этим уродам графферам. Пусть используют вместо кистей.
Толстяк Бачурин посмотрел в сторону кладовки, где хранились старые столы и сломанные стулья (и где лежали связанными Мария Леопольдовна и Настя), и, облизнувшись, как кот, сказал:
— Слышь, Димыч, а девка красивая. Представляю ее себе голой, и штаны дымиться начинают. Может, оприходуем, а? Все равно ведь списать в расход придется.
Костырин качнул головой:
— Нет.
— Зря, — проскрипел Бачурин недовольным голосом. Однако возражать не стал.
Кии вновь застучали по шарам.
В ожидании прошло еще полчаса. Когда на столе запиликал мобильник, Костырин знал, кто это звонит. Он нажал на кнопку громкой связи, обвел присутствующих торжествующим взглядом и сказал:
— Слушаю тебя.
— Я пришел, — раздался из динамика голос Андрея Черкасова. — Открой дверь.
— Молодец, что пришел. Я чувствовал, что ты придешь сегодня.
— Где мать и сестра?
— Может, ты сначала поздороваешься? Все-таки давно не виделись. Я даже заскучал.
Костырин усмехнулся, и скины тотчас поддержали его шутку.
— Слезы лил! — крикнул Серенко.
— Места себе не находил! — поддакнул Федчиков.
Костырин поднял руку, и бритоголовые затихли.
— Где сестра и мать? — повторил Андрей.
— С ними все в порядке. Даю слово. Они нам не нужны, нам нужен ты.
— Открой дверь. Я хочу убедиться, что с ними все в порядке.
— Тебе придется поверить мне на слово. Жди у двери, малыш. Сейчас я выйду, и мы кое-куда прокатимся.
Дмитрий нажал на кнопку и отключил связь. Затем ткнул пальцем в Федчикова и Бачурина:
— Вы оба поедете со мной. Будете моими секундантами.
— Димон, а я? — спросил Бутов. — Возьми меня. Ведь это я достал ножи. Я и должен быть твоим секундантом!
Костырин задумчиво посмотрел на него:
— Хорошо. Когда все закончится, нужно будет махать лопатой. У тебя это получится лучше всего.
— У меня все хорошо получается, — с неожиданной злобой в голосе проговорил Бутов. И тут же осекся, встретившись глазами со взглядом Костырина. Тот смотрел пристально, не мигая. В глазах его не было никакой мысли, одна лишь страшная и мертвая пустота.
— Что ты имеешь в виду? — тихо, но отчетливо спросил Костырин.
— Я имею в виду, что я сам мог бы прикончить этого урода, — не растерялся Бутов. — И башку ему отрезать, если прикажешь.
Костырин улыбнулся.
— Спасибо. Но я как-нибудь сам. — Он повернулся к Серенко: — До моего приезда никому не открывать.
