— До сих пор так и было, государь, но прикажи позвать Филиппа, и он сам скажет тебе о цели своего приезда.
Великий князь догадался.
Ловкий, однако, парень, этот Медведев. И с подозрительной легкостью ему все удается. Если так пойдет и дальше, он, пожалуй, может стать опасным. А вдруг да задумает он что-либо против моей воли?.. Это ведь тоже может ему удаться...
— Пригласи Бартенева, — насупившись, сказал Патрикееву великий князь.
Филипп, согнувшись, вошел в низкую для него дверь и, выпрямившись после положенного поклона, предстал перед великим князем во всей мощи рослой и крепкой фигуры.
Иван Васильевич не без удовольствия рассмотрел Филиппа и промолвил:
— Медведев сказал мне, что ты живешь на том берегу Угры. Стало быть, ты служишь королю Казимиру?
— Государь, — волнуясь, ответил Филипп, — до сих пор я действительно служил Литве, но наш древний род — московский. Несчастья, постигшие покойного отца в молодости, заставили его покинуть родину, но он наказывал своим детям помнить о ней, а сам, дождавшись нашего совершеннолетия, твердо решил припасть к твоим ногам и просить позволения вернуться в твое подданство. Он уже ехал к тебе с просящей грамотой, когда погиб от руки убийцы, посланного людьми князя Семена Вельского.
— Кажется, я припоминаю фамилию Бартенев, — сказал великий князь. — Твой отец был замешан в старом шемякинском деле вместе с князем Можайским... Я давно простил этот грех против моего отца всем, кто не убежал в Литву, но готов простить и этим, если они изъявят желание послужить родной земле, вернувшись обратно.
— Государь, следуя голосу своего сердца и выполняя волю моего отца, я прошу принять меня вместе с землей в московское подданство, — Филипп протянул великому князю грамоту.
Иван Васильевич взял ее и, не распечатывая, положил на стол.
— И много у тебя земли?
— Восемь верст по берегу Угры и шесть на запад от нее. Укрепленное поселение Бартеневка и три малых сельца, а в них — восемьдесят девять тяглых и служебных людей! — с гордостью доложил Филипп.
Великий князь снисходительно улыбнулся.
— Каждый, даже самый малый клочок русской земли дорог нам, как и каждый человек на ней. Я готов оценить твою преданность. Ты будешь приведен к присяге.
Филипп низко поклонился, и по его скрытому вздоху Василий понял, какая буйная радость вспыхнула в душе его друга.
— Медведев сказал, что вы дружны, — продолжил великий князь. — Это хорошо, когда на рубеже живут дружные люди. Там, верно, неспокойно, как водится?
— Ио-х-хо! Еще как, государь! — широко улыбнулся Филипп, забыв от радости, с кем разговаривает. Но, по счастью, великому князю понравилась его непосредственность.
— С приездом Василия, — продолжал Филипп, — стало легче. Мы дружно навели в наших землях такой порядок, что — клянусь тарпаном! никто нам теперь не страшен!
— И здесь Медведев проявил себя?! — сказал великий князь, и Василию показалось, что он различил в его голосе нотку недовольства... — А кто твои соседи? — спросил Иван Васильевич Филиппа.
— С северо-запада — Сапеги на Смоленских землях, с юго-запада — земли князей Мосальских, а на юго-востоке нашим соседом стал недавно Леваш Копыто, а раньше это были земли князя Семена Вельского.
— А кто этот Копыто? — подозрительно спросил великий князь.
— Бывший дворянин князя Федора Вельского, — многозначительно вставил Медведев и добавил: — Он и сейчас остался его верным другом...
— Вот оно что... — протянул Иван Васильевич, покосившись на Медведева, — тогда конечно. Ну, что же, пусть служит своему князю, лишь бы с нами не ссорился, — миролюбиво закончил он и повернулся к Патрикееву. — Иван Юрьевич, прикажи нашим дьякам приготовить необходимые грамоты для Бартенева. А ты, — он снова обратился к Филиппу, — приходи завтра вместе с Медведевым и будешь целовать мне крест на верную и вечную службу. Я принимаю тебя в число моих подданных.
Иван Васильевич поручил Патрикееву позаботиться о том, чтобы Бартенев и Медведев были пристроены до завтрашнего дня где-нибудь на великокняжеском дворе и чтобы их накормили хорошим обедом. Патрикеев проводил друзей до выхода из терема и послал с ними человека, который повел их устраиваться.
...Обед от щедрот государя показался Василию роскошным, но Филипп нашел его бедноватым для великокняжеского двора. Тем не менее оба пообедали с огромным аппетитом и легли вздремнуть, так как всю последнюю ночь провели в дороге.
А под вечер, почистив сапоги и кафтаны, Филипп с Медведевым отправились на прогулку.
Все в Москве восхищало и волновало Филиппа, а Медведев рад был служить ему проводником, потому что провел перед новгородским походом два месяца в Москве и неплохо знал город. Они бродили до тех пор, пока улицы не стали загораживать барьерами и сторожа с факелами начали подозрительно поглядывать на запоздалых пешеходов. Василий вспомнил, что великий князь ввел в Москве строгий порядок для поддержания ночного спокойствия стольного города, и наткнуться после полуночи на караульный отряд значило провести ночь не в княжеских хоромах, а в каком-нибудь маленьком остроге, куда запирали на ночь бродяг, выловленных на улице.
Медведеву совсем не улыбалась такая перспектива — уж очень ему хотелось иметь право вспомнить о том, как он ночевал в специально отведенных для него палатах в Кремле.
Стояла теплая осенняя ночь. Полная луна на ясном небе превращала ночную Москву в какой-то сказочный город.
Василий быстро повел Филиппа маленькими безлюдными переулками посада к центральному детинцу, окруженному деревянной стеной. Им удалось благополучно пройти в ворота перед самым закрытием, и здесь было безопаснее, хотя так же безлюдно.
Они шли по Варьской улице, направляясь к Торгу, мимо богатых красивых домов — это был московский купеческий квартал.
Негромко, но увлеченно рассказывая Филиппу о своей жизни в донских степях и о боевых похождениях грека Микиса, Василий мимоходом заглянул сквозь широкую щель в полузакрытых воротах, мимо которых они проходили, и, вздрогнув, застыл на месте.
— Что случилось? — шепотом спросил Филипп.
— Леший меня раздери... — тихо вымолвил Медведев и, заглянув в щель, тут же отшатнулся от нее.
Быстро потащив за собой Филиппа, он завернул за угол высокого забора и осторожно выглянул.
На улицу вышел человек, закутанный с ног до головы в темный плащ, и, осмотревшись, сделал знак рукой кому-то во дворе. Тотчас показался другой человек и, не оглядываясь, быстро пошел по улице. Первый направился за ним.
Медведев выскользнул из укрытия и, сделав Филиппу знак тихонько следовать за ним, направился вслед за двумя людьми впереди, стараясь держаться темных мест. Тот, кто вышел вторым, на вид был ему незнаком, но первый...
Филипп, послушно следуя за Медведевым, бесшумно перебегал от забора к забору, и так они прошли почти до конца улицы. Один из людей, шедших впереди, свернул в какую-то калитку, а второй, высокий и сутулый, остался на улице, внимательно оглядываясь по сторонам. На этом месте было светлее, и Василий убедился, что не ошибся, — это был Ефим Селиванов.
