Похоже, дьявол очень устал.
Моя левая щека зудела, под кожей напряглись переплетенные линии кадуцея моей татуировки. Изумруд ожег мне щеку, как лазерное сверло, и отозвался крупной, словно слеза, зеленой искрой.
Наши глаза встретились, и я внутренне отшатнулась: вопль разорвал то пустое пространство в моем сознании, где милосердно молчала магически тренированная память.
Люцифер, одетый в простую тунику и штаны из переливчатого черного шелка, не спешил. Его безупречные черты источали тьму и миазмы ненависти столь интенсивной, что они воспринимались зрительно. Но эта злоба была обращена не на меня: взгляд его скользнул мимо, словно я была неодушевленным предметом, и остановился на Еве.
Он заговорил. Его повелительный тон подразумевал немедленное повиновение как само собой разумеющееся. Голос Князя тьмы бичевал пески и руины, откликавшиеся дрожью и стоном.
- Альдаримель, Утренняя Звезда, любимейшая из моих спутниц.
Уголок рта Люцифера опустился и тут же приподнялся в усмешке. Тонкие белые шрамы на моем животе скрутились, как будто там все еще обитало нечто, подобное тяжелому раскаленному камню.
Барьеры в моей голове задрожали, напряглись - и устояли, поддержанные моим упрямством. Я подняла нож и выступила вперед. Демоны застыли. Адские псы, пауки, бесы - все таращились на меня, припав к земле и застыв словно изваяния.
А Люцифер как будто этого не заметил. Он игнорировал меня и обращался только к Еве.
- Я дам тебе шанс, но только один. Можешь вернуться в свое гнездо и ждать там наказания.
Не знаю, что она могла на это ответить, поскольку я ей никакого шанса не дала. Я встряла в разговор, словно черт дернул меня за язык.
- Эй! - Мой голос, надтреснутый и хриплый, эхом прокатился над развалинами. - Ты, красавчик. Ты, двуличный лживый мешок демонского дерьма, я к тебе обращаюсь. Сначала тебе придется уладить дело со мной.
- Так я и сделаю.
Он кивнул, и я едва успела пригнуться, как на меня бросился первый адский пес.
Нож дернулся в моей руке, Фудошин выдал высокую ноту, я сделала выпад, и деревянный клинок по рукоять вонзился в покрытую дымящейся шкурой плоть адской твари.
Раздался дикий вой, а потом к нему добавился ужасный чмокающий звук. Энергия устремилась вверх по моей руке, полыхнула у знака на плече, засияла так, что свет был виден в обычном оптическом диапазоне. Ослепительное черное пламя замкнуло меня в правильную сферу, рваные края моей истерзанной ауры прикрыл гладкий щит энергии, позаимствованной у Джафримеля.
Я повернула запястье, а вместе с ним и клинок в ране, тянувший мою руку. Выступы гарды прикрыли мою ладонь и помешали оружию выпасть, когда конвульсивно извернувшаяся тварь едва не вырвала нож из моей руки.
Я пнула пса, чья гладкая шкура уже покрывалась тончайшим пеплом, и поднялась из низкой стойки, в которой встретила атаку. Фудошин описал дугу, оставившую за собой голубой огненный след, и рассек морду подскочившего беса.
На меня снизошла удивительная ясность, мое сознание обрело четкость только что вьгшедшей из-под печатного станка кредитки. Низшие исчадия ада ринулись на меня всем скопом, нож отозвался хищным воем, мир раскрылся, и потоки энергии под его поверхностью указывали мне сквозной путь. Шаг, удар ногой, хруст демонских костей - и в мою руку через нож снова втягивается поток лихорадочной энергии. Меч взлетает, замирает в высшей точке и со свистом обрушивается вниз, в то время как гарда ножа, как кастет, с треском вминает хитиновую оболочку головы адского паука. Я крушила, колола, рубила, а они все лезли и лезли, рыча, шипя и вопя что-то на своем мерзком наречии.
«Вот для чего я родилась на свет!»
Все мысли исчезли, сознание отстранилось. Мои пальцы сжимали рукоять Фудошина чутко и нежно, словно руку возлюбленного, и меч с готовностью откликался. Гибкая упругая сталь рассекала плоть врагов, чьи образы я не успевала воспринять зрительно, так что они запечатлевались лишь в глубине подсознания.
«Поворот. Изгиб запястья. Полшага назад, поворот впереди стоящей ноги, удар коленом вверх. Быстро, не думать, не думать, убить, убить, вонзить нож, вырвать нож».
Казалось, что нож примотан к моей руке огненным шнуром. Он рвался к врагу и дергал меня за собой, как марионетку, прожигал меня почти насквозь, обретая все большую самостоятельность.
Меня это не тревожило.
Последний адский пес с глухим стуком упал к моим ногам, подвывая, и по его шкуре расползались прожилки пепла. Он судорожно дернулся, и тут остальные твари отхлынули как по команде. Поодаль, в мерцающей от адского жара тьме, образовалось кольцо горящих глаз. Сама пустыня между тем стремительно остывала, пропеченные за день пески отдавали тепло ночи. У подножия склона под моими ногами хрустели осколки настоящего древнего стекла, а мой взгляд был устремлен через усыпанное обломками пространство вперед, к Люциферу. Раскаленная нить ярости набухала, ширилась, растекалась по всему моему телу: чистый гнев, целенаправленный и пьянящий.
Я знала, что он со мной сделал. Не помнила, нет, но знала, как если бы это случилось с кем-то другим - с какой-то девчонкой, оскорбленной, униженной, рыдающей в углу спальни и бьющейся головой о стену, не в силах пережить то, что поругано не только ее тело, но и ее сознание уже не вполне принадлежит ей.
Зеленые глаза Князя тьмы сузились. Изумруд во лбу полыхал светом столь же бесплодным, как и радиация, пропитавшая эти руины.
Только сейчас до меня дошло, что здесь нет ни растений, ни пустынных зверьков, ни насекомых. Только песок, развалины, обломки и мусор. Разрушение настолько полное, что жизнь не способна вернуться даже спустя века.
Люцифер стоял, опустив руки вдоль тела, расслабив изящные пальцы.
Я набрала в грудь побольше воздуха. Песчаный ветер касался моих щек, шевелил грязные волосы. Грудная клетка ходила ходуном от прерывистых, хриплых, тяжелых вздохов, но мне было не до того. Сердце колотилось, и кровь бежала по жилам с такой неистовой скоростью, будто хотела выплеснуться наружу.
- Здесь стою я, Люцифер. - Сушь, жара и песок сделали мой голос хриплым и надсадным, но он не дрожал. - И все насельники ада не заставят меня отступить.
«Иными словами, если тебе нужна Ева, попробуй взять ее. Но сначала тебе придется пройти мимо меня, а это непросто. Я должна тебе кое за что отплатить».
Голоса в моей голове замерли. Левое плечо полыхнуло бархатным жаром, устремившимся в мои руки и ноги. Он растекался по тонкой, невидимой и непостижимой преграде, отделявшей душу от тела.
Во тьме позади дьявола зажигались все новые огни, горели глаза демонов, тени сгущались вокруг стройных изящных силуэтов. Воздух, гудящий от энергии, наполнился перешептыванием, шелестящими вздохами, смешками. Демоны высшего ранга, еще признававшие дьявола своим господином, собрались к началу главного представления.
