Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Но степняки быстро разобрались – русских мало. Печенежский князь осторожно вступил в переговоры, разнюхивая обстановку. А Претич хитрил. Сказал, что привел передовой отряд, а Святослав идет следом. Печенег предложил дружбу, обменялся с воеводой оружием. Но кочевники не ушли. Расположились на Лыбеди, «так что нельзя было вывести коня». Выжидали, как оно будет на самом деле – и добросовестно отрабатывали плату, полученную от греков. Ведь для императора как раз и требовалось, чтобы русские покинули Болгарию.
Святослав тоже догадался, кто и зачем спровоцировал набег. Получив тревожное известие, он «вборзе сяде на коня», но основную часть армии оставил в Переяславце, поручил командование воеводе Волку. К Киеву помчался только с личной дружиной. По пути, по русским городам и селам, набрал вполне достаточно воинов, налетел на печенегов и выгнал их в степи. Получив трепку, они заюлили, запросили извинения, и был заключен мир.
В Киеве князь задержался надолго. Второй раз в жизни, после вопроса о крещении, у него возникли серьезные разногласия с матерью. У Святослава родилась идея перенести столицу в Переяславец. Его расположение было очень выгодным, он контролировал устье Дуная. Можно было прибрать к рукам торговый путь по этой реке, установить господство над Черным морем, распространять влияние на Балканы. Ольга была против. Она хорошо понимала, насколько еще непрочна Русь. Это подтверждали бунты древлян, вятичей, поведение киевлян во время осады. Если князь переселится на далекую окраину, ослабеет его власть среди разноплеменных подданных. И надолго ли хватит их единства?
Святослав упорно стоял на своем, и мать махнула рукой: «Когда похоронишь меня, отправляйся куда хочешь». Она была тяжело больна и предвидела свою кончину. Особенно настаивала, чтобы ее похоронили по-христиански, без тризны. Знала, насколько ее любят в народе. Опасалась, что ее приближенные, забыв о крещении, будут бороться за право умереть вместе с ней. И разыграются отвратительные обряды с убийствами, разгулом торжествующего язычества. 11 июля 969 г. святая Ольга преставилась. Сын выполнил ее последнюю волю. Терпеливо отстоял на отпевании, проводил самого дорогого человека не в огненную, а в земную могилу. Слушал непривычные песнопения, смотрел на лики святых – чем-то неуловимым, непонятным, они были похожи на мать…
Ее тревога о судьбах Руси все же запала в душу Святослава. Перед отъездом он постарался укрепить структуры государства. Старшего сына Ярополка назначил править в Киеве, Олега послал к самому неспокойному племени, к древлянам. Присмотреть за ними, но и обласкать, они приобретали равные права с полянами. Оба сына были еще мальчишками, но важен был статус князей, а для практических дел при них имелись бояре. Правда, забеспокоились новгородцы, тоже потребовали себе князя. Их город был вторым по рангу на Руси, уделом самого Святослава. Назначение к ним наместника низводило Новгород до уровня рядовой провинции. Словен это не устраивало, они даже угрожали, что сами выберут князя.
Святослав оказался в затруднении. Ярополк и Олег не желали менять полученные места на далекий северный край. Но был и третий сын, от Малуши. Ее брат Добрыня служил дядькой-воспитателем при маленьком Владимире, и не упустил случая подсуетиться. Ведь нужно было и для княжича, и для себя обеспечить хорошее место, а тут вон какая возможность открылась! Добрыня переговорил с новгородцами, им этот вариант понравился. Попросили у государя Владимира, и Святослав не стал возражать.
Но пока он находился в Киеве, греки развернули бурную деятельность среди болгар. Их снова признавали «братьями», заверяли в самой искренней дружбе, в нежной любви, соглашались женить царевичей Бориса и Романа на родственницах императора. Вербовали бояр, обхаживали слабовольного Петра, и он клюнул, опять пошел на поводу у византийцев. Вскоре он умер, воцарился Борис II. Но новый государь и его брат Роман были того же поля ягодой, что их отец. Приехали в Константинополь и заключили тайный союз против русских.
Результатов задуманной операции Никифор уже не увидел. Он, как когда-то Роман Лакапин, решил навести порядок в империи, преследовал взяточников и казнокрадов. Лев Диакон писал: «Многие ставили ему в вину тот недостаток, что он требовал от всех безусловного соблюдения добродетели и не допускал ни малейшего отступления от строгой справедливости». И из-за этого он оказался «несносным для тех, кто привык беспечно проводить день за днем». Снимал с постов даже недостойных епископов, изымал у церковников земли, приобретенные неправедным путем. Сам Никифор был глубоко верующим, покровительствовал Афонским монастырям, жил по-спартански, спал на полу, подолгу молился и строго постился.
Но любвеобильной Феофано никак не подходил супруг, который по ночам бьет поклоны и не появляется в ее спальне. Она поняла, что ошиблась. В пустующую постель зазвала Иоанна Цимисхия, двоюродного брата императора и его ближайшего помощника. О, вот этот пришелся впору. Щеголь, красавчик, и человек абсолютно беспринципный. Феофано предложила: зачем встречаться украдкой? Не лучше ли ему стать мужем и императором? У Никифора все же имелись верные помощники, заговор против него раскрыли. Но он, на свою беду, проявил великодушие. Ограничился тем, что совсем перестал спать с женой, а Цимисхия выслал из столицы. Любовник тайно вернулся. Слуги Феофано ночью спустили со стены дворца корзину на веревках и подняли Цимисхия с товарищами. Никифора после издевательств зверски убили.
Знать и чиновники, которым насолил покойный, немало порадовались. А патриарх Полиевкт был опытным царедворцем, пережил несколько перемен на троне. Но переворот был слишком уж скандальным. Для венчания на царство патриарх предъявил Цимисхию условие – наказать виновных в цареубийстве. А заодно восстановить епископов, смещенных Никифором, вернуть конфискованные церковные земли. Цимисхия это ни капельки не затруднило. Запросы церкви он немедленно удовлетворил. Объявил, что переворот организовал не он, а Феофано. Вчерашнюю возлюбленную, ошалевшую от такого коварства, заточил в отдаленный монастырь. А единственным убийцей Никифора назвал своего друга Льва Воланта и казнил его. Приличия были соблюдены, патриарх короновал Цимисхия, он стал опекуном детей сосланной царицы, Василия и Константина [144].
На политические планы Константинополя трагедия не повлияла. Болгарский царь Борис в начале 970 г. выступил против русских и осадил Переяславец. Воины Волка стойко оборонялись, но у них кончалась еда, а в городе вовсю орудовала «пятая колонна», помогая Борису. Тогда Волк пошел на прорыв. Уцелевшие русские прорубились через вражеское кольцо и двинулись на родину. А в низовьях Днестра они встретили Святослава, который наконец-то возвращался в Болгарию со свежим войском. Узнав о случившемся, князь действовал решительно. Присоединил отряды Волка к своим силам и ринулся на болгар.
Возле Переяславца разыгралось тяжелое сражение. Победа клонилась то на одну, то на другую сторону, лишь к вечеру русские опрокинули неприятеля и обратили в бегство. Князь «взял копием» Переяславец. Тех горожан, которые нарушили присягу и изменили ему, Святослав казнил. Борис сразу же струсил и взмолился о мире. Поклялся, что Болгария будет верна русскому князю. Оправдывался, признавался, «что греки болгар на него возмутили». Святослав это и сам подозревал, но теперь получил доказательства. Подлые выпады Византии ему надоели. Не желаете жить мирно, так не обессудьте. И в Константинополь, как когда-то в Итиль полетел недвусмысленный вызов: «Хочу идти на вы…»
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
