Вопрос был задан Хижняку, и ответ лежал на поверхности – Виктору слишком хорошо были известны подобные схемы укрощения строптивых, не лояльных к властям бизнесменов.
– Дорохов не нужен. Его списали, да?
– Можно и так сказать, – согласился Неверов. – Только зачем давать ему шанс изображать из себя жертву режима или там коррупции? Раз есть информация о готовящемся убийстве, которое никак не связано с проблемами Дорохова и Системы, то почему бы не позволить Хантеру выполнить заказ? А потом реализовать полученную информацию, только уже зад ним числом. Соображаешь, Хижняк?
Ну конечно! Как же все просто! Противно – и все же просто…
– Есть доказательства на Воропаева, – проговорил Виктор. – Его человек встречался с Хантером. Тот уже успел накуролесить в Москве и заодно по соседству, в Киеве…
– У нас он выполнял московский заказ, – вставил Нечваль. – Доказухи – вагон!
– Воропаева берут, прессуют и раскручивают. Ему крышка, без вариантов. Все представляется как разборка между конкурентами. И если грамотно подойти к делу, то со временем активы и Дорохова, и Воропаева незаметно для посторонних переходят к другим людям. За которыми стоит Система, – закончил Виктор.
– Где-то так. – Неверов кивнул. – Или не так, коллега?
Логинов ухмыльнулся, однако предпочел промолчать.
– Ну, это в общих чертах. Самых общих. Конечно, вмешиваться в чужие дела я не мог и не хотел. Своих хватает. Но что-то мне подсказывало: Хижняк в получившейся схеме явно лишний, тогда как Хантер в нее вписывался идеально. Раз тебя, Виктор, нельзя уболтать выйти из дела, значит, придется ликвидировать. Вот почему я приехал к Марине – хотел предупредить. А потом склеилась своя схема – появился реальный шанс снова поймать Хантера.
– Это как? – В глазах Виктора блеснул интерес.
– Я не знал, где ты и что с тобой. Зато при любом раскладе Хантеру нужно было выполнить заказ. К Дорохову подвели человека, который предупредил о покушении. Ну а сам Дорохов, тот еще сибирский авантюрист, решил подыграть. Так что в Киеве он появился не случайно, да и его фонд – вполне реальный проект.
И тут Логинов встрепенулся. Но Хижняк упредил его вопрос:
– Выходит, Дорохов согласился побыть в Киеве живцом?
– Согласился, – подтвердил Неверов. – Шансов мало. Ставку сделали на то, что Хантер засветился в Москве. И возможность исполнить работу в Киеве покажется ему более привлекательной. Ну а если бы сорвалось, что ж, Дорохов все равно предупрежден и по возвращении уже защищал бы себя сам.
– Хантер готов был стрелять…
– Попортил вчера крови, попортил, – признал Максим. – По периметру сидели снайперы, и стоило бы оптике блеснуть, стрелка́ бы сняли. Только, как я уже понял, Хантер просто не успел начать – ты настиг его раньше.
– Буду я ждать. – Теперь Хижняк, казалось, даже оправдывался. – Он мог сделать резкое движение, пальнуть, его вообще могли обнаружить. А у меня к нему еще разговор имелся…
– Поговорили, – констатировал Неверов. – И договорились. Правда, когда ты вчера появился, словно чертик из коробочки, и стал интересоваться той видеозаписью, я обрадовался, что ты живой…
– Прям-таки…
– Хочешь – верь, не хочешь – твое дело. Но я понятия не имел, что ты, Хижняк, не только Хантера, но и общий язык с ним нашел. Киллера мы по-прежнему пасли в фарватере его потенциальной жертвы. Ты же должен был привести нас сюда, чтобы можно было взять всех с поличным. Когда ты вошел, наш снайпер сделал хитрый такой выстрел и влепил возле оконной рамы специальный микрофончик. Очень чувствительный, записалось все. Даже появление Хантера.
– Вы все слышали и позволили ему убить моих людей? – взвился Логинов.
– Ты можешь не позволить что-то такому, как Антон Хантер? – Вопрос прозвучал с явной подковыркой. – Никто не предполагал, что он уже в саду. Он убил двоих, и, пока мы разобрались, пока поняли, кто именно включился в процесс, и приняли решение… Скажи спасибо, Николай Логинов, что Хантер не успел перестрелять вас всех, как собирался!
– И теперь ты отрапортуешь, Неверов, об успешном завершении операции, – вставил Хижняк.
– Чего ты язвишь? Согласись, комбинация в целом неплохая получилась…
– Только меня в ваши схемы не надо вписывать, ладно?
Может быть, Максим Неверов собирался еще что-то сказать или объяснить.
Возможно.
Виктора Хижняка все происходившее разом перестало интересовать.
Ведь так же, точно так же Антона Хантера могли использовать и здесь, в его стране, в интересах государства. А вернее, тех, кто давно заменил собой государство. И не факт, что операцию, которую выполнял Логинов, не поручили бы в подобном случае тому же Неверову…
Ему что-то еще говорили вслед, но слушать не хотелось.
Хижняк повернулся и, держа спину прямо, вышел из комнаты.
В соседнем помещении уже никого не было, всех вывели, остались лишь трупы на полу: один прикрыт скатертью, сдернутой со стола, другой – диванным покрывалом. «Это как-то придется объяснять хозяевам, сдавшим дом, – почему-то подумалось Виктору. – Кто бы они ни были, вряд ли теперь быстро очухаются и снова станут сдавать его любителям целебного ворзельского воздуха».
Он разминулся с санитарами, те пропустили Виктора, развернув носилки боком. С непривычной для себя кровожадностью Хижняк понадеялся: все-таки сломал Неверову его аристократический нос, на крайний случай – вышиб зуб. При этом коснулся кончиком языка своего обломка – наконец появится время съездить к стоматологу.
Выйдя из дома, увидел «скорую», въехавшую в широко распахнутые ворота.
Чуть поодаль – бойцов, уже снявших свои тяжелые доспехи-шлемы и куривших у ворот. Где-то там, в стороне были их автомобили, в одном из них – Антон Хантер, так, кажется, и не понявший, как и почему через пятнадцать лет позволил себя поймать, да к тому же не сопротивлялся.
Машина Хижняка стояла на том же месте, где он ее поставил, и, похоже, никому не мешала. Марина ждала его, опершись о капот, нервно курила. Захотелось закурить и Виктору, он подошел, взял наполовину скуренную сигарету из пальцев женщины, наткнулся на ее взгляд и, обжигая пальцы о тлеющий край, старательно раскрошил окурок. Табак с пальцев отряхнул о джинсы.
– Наверное, я должен напиться, – проговорил он, глядя мимо Марины.
– Праздник или горе? – спросила она с легкой улыбкой.
– Так праздновать вроде нечего…
– Тогда ты ничего никому не должен, – сказала она, немного помолчала, добавила: – Любимый…
– Пистолет забрали.
– Тоже мне горе. У тебя еще есть. К сожалению…
– Это хорошо, что ты у меня все понимаешь. Поехали домой.
Когда они выезжали со двора, их никто не пытался задержать…
