Я поворачиваюсь к Эдриану, замотавшись в простыню по самую грудь.
–Значит, в субботу у нас будет первое настоящее свидание? – спрашиваю я.
–Что значит первое? У нас уже были свидания.
Глаза у Эдриана закрыты, но я замечаю, что одна бровь у него удивленно изогнулась.
–Раньше, Эдриан, все было не по-настоящему! Теперь мы...
Эдриан прерывает меня негромким храпом.
В два часа десять минут Эдриан машет мне на прощание рукой и удаляется вниз по улице. Я задергиваю шторы и, отвернувшись от окна, смотрю на беспорядок, который остался после его ухода. Удивительно, как быстро я меняюсь сама и меняю свое отношение к происходящему. То, что всего несколько минут назад казалось отличным, теперь выглядит ужасной глупостью.
Я трижды оборачиваюсь вокруг собственной оси и провожу руками по волосам. Пальцы застревают в спутанных прядях. Когда мы с Эдрианом занимались любовью, я терлась головой о подушку, поэтому в волосах появились колтуны. Я расчесываю их пальцами, тяжело вздыхая. Мне удается сдержать сначала слезы, а потом смех. Заканчивается тем, что я шепчу себе под нос:
–Не знаю, что мне делать дальше... Не знаю, что мне делать дальше... Не знаю, что мне делать дальше...
Я больше не могу оставаться в спальне. Не могу сидеть в четырех стенах. Я разворачиваюсь и прижимаюсь носом к стеклу. Надо поскорее выбраться куда- нибудь из квартиры.
Я врываюсь в «Королеву экрана» и с порога кричу:
–Кристиан, помоги мне! Я совсем запуталась!
Кристиан обслуживает посетителя, заполняя карточку клиента, и поворачивается ко мне только тогда, когда я подхожу к прилавку. Прижав палец к губам, он шепчет:
–Тсс...
Посетитель одет в белую футболку и джинсы, из заднего кармана которых небрежно свисает носовой платок. Наверняка это какой-то знак, понятный только гомосексуалистам. Я незаметно показываю на платок и, подняв вопросительно брови, смотрю на Кристиана. Тот вместо ответа бросает на меня преувеличенно разгневанный взгляд и снова обращает все внимание на клиента.
–Назовите ваше имя, пожалуйста, – просит Кристиан очаровательным тоном истинного профессионала.
–Даллас, – отвечает молодой человек.
Мы с Кристианон недоуменно поднимаем на него глаза. Я неловко ставлю на полку видеокассету, которую только что вертела в руках. Фильм называется «Основной инстинкт».
–Фамилия? – спрашивает Кристиан.
Его голос от удивления стал чуть ли не на октаву выше.
–Кол, – отвечает молодой человек.
Шариковая ручка зависаете нескольких миллиметрах от бумаги.
–Род занятий? – спрашивает Кристиан, не поднимая глаз.
–Заклинатель псов.
–Как, простите?
Кристиан поднимает голову и смотрит на клиента. В его широко распахнутых глазах плещется плохо скрываемое веселье.
–Заклинатель псов, – повторяет молодой человек. – Я укрощаю злых собак. Подсмотрел эту идею в одном фильме.
У юноши эссекский акцент. Я узнаю этот говор, потому что одно время работала вместе с девушкой из Эссекса.
–Ваше имя? – спрашивает Кристиан.
–Даллас Кол. Я же только что вам сказал, – растерянно говорит молодой человек. – Что-то не так?
–Ив каком фильме вы его подсмотрели?
–Ни в каком...
–Тогда откуда вы его взяли?
–Как откуда? – Молодой человек озадачен. – Родители дали, естественно...
–Вот как, – бормочет Кристиан и опускает голову, продолжая заполнять карточку.
Даллас Кол берет кассету с фильмом «Отчаянно ищу Сьюзан» и поворачивается к выходу.
–А собаки вас часто кусают? – спрашивает Кристиан.
–Я надеваю костюм из гальванизированной резины. Собакам его не прокусить.
Молодой человек уходит. Кристиан недоуменно смотрит на его карточку.
–Я даже не знаю, что тут сказать, – признается Кристиан. – Даже не знаю.
–Он тебе понравился? – спрашиваю я.
–Я что, похож на ненормального? – возмущенно интересуется Кристиан. – Итак, милая, что у тебя стряслось?
–Мне надо срочно выбраться из города, – говорю я, схватив Кристиана за рубаху и сделав вид, что плачу у него на груди. – Меня здесь все сводит с ума. В голове самая настоящая каша. Я так больше не могу, Кристиан!
–Что ты больше не можешь, дорогая?
–Ничего!
Я наваливаюсь на прилавок и прижимаюсь правой щекой к гладкой блестящей поверхности. От нее исходит успокаивающая прохлада.
–С чего вдруг такое уныние? – спрашивает Кристиан, прищурив глаза.
–Мне здесь тесно! Тесно и душно! На меня даже незнакомые люди на улицах пялятся. Следят за мной. Глаза у всех, как у горгулий! Как будто я выгляжу как- то не так или веду себя неправильно... Они все меня осуждают!
Я поднимаю голову, когда начинаю говорить, и снова опускаю ее на прилавок, когда замолкаю.
–Но сама-то ты понимаешь, что за тобой никто не следит? Или ты сидишь на каких-то таблетках?
–Нет, Кристиан, таблетки здесь ни при чем.
Я качаю головой, не отрывая щеку от прилавка.
–Никто за тобой не следит, милая, и никто тебя не осуждает. Это все твое воображение. Так иногда случается. Повторяй себе почаще, что никому на улицах нет до тебя дела. Даже если кому-то и есть, все равно повторяй, что нет. Помогает.
–Так нельзя! Это какое-то нездоровое отношение – отрицать и все.
Я прижимаюсь к прилавку другой щекой.
–Никакое это не отрицание, дорогая моя. Таким образом ты просто-напросто подслащаешь жизнь. Нельзя принимать ее такой горькой, какая она есть на самом деле. Надо хоть иногда разбрасывать на своем пути розовые лепестки.
Кристиан с улыбкой треплет меня по волосам. Его пальцы тут же застревают в спутанных прядях.
–Это еще что такое? – с подозрением спрашивает он.
–Не важно.
–Кто это был?
Кристиан запускает пальцы еще глубже мне в волосы.
–Ой! Кристиан! Больно же...
Он убирает руку и упирается кулаками в бока.
–Я сделала одну очень большую глупость, – признаюсь я.
–Вот что, милая, нам надо поговорить. И чтобы снять стресс, никуда ехать не придется. Пойдем ко мне, возьмем бутылку шампанского, плитку темного шоколада с апельсиновой начинкой и фильм «Какими мы были» – я как раз сегодня утром получил кассету. Устроимся поуютнее на диване, поболтаем. Ну и поплачем, если будет настроение. Как тебе такая перспектива?
Кристиан легонько треплет меня по подбородку. Я выпрямляюсь, оторвавшись от прилавка.
