Эта мысль вонзилась ей в сердце, словно кинжал.
Она жалобно всхлипнула, когда Джастин, схватив ее за руку, поволок за собой в кабинет. Вытащив кошелек из ее ослабевших пальцев, он брезгливо швырнул его на стол.
Арабелла так и осталась стоять, где стояла, не в силах пошевелиться. Все внутри ее как будто заледенело. Мертвенный холод сковал все ее тело, добравшись до самых кончиков пальцев. А лишь за миг до этого она радостно трепетала, словно огонек на ветру.
Джастин, заглянув ей в лицо, подхватил жену под руку.
Она поспешно отстранилась:
– Со мной все в порядке...
– Да, конечно. – Кривая усмешка мелькнула у него на губах. – Я и забыл. Ты ведь никогда не падаешь в обморок, верно?
– И сейчас не собираюсь, – отрезала она.
Круто повернувшись, Арабелла отошла к дальнему краю стола, постаравшись оставить между собой и Джастином как можно больше места. Она бы просто не вынесла сейчас, если бы он дотронулся до нее.
Помолчав немного, она заговорила, и ее голос разорвал воцарившуюся в кабинете звенящую тишину.
– Мне казалось, ты говорил, что в пари участвовали пятеро... пятеро мужчин, которые поспорили между собой, кому из них достанется моя девственность. Насколько я помню, Джастин, ты не говорил мне, что тоже участвовал в этой... затее. Я совершенно точно помню это.
Он покачал головой:
– Так оно и было.
Арабелла нетерпеливо отмахнулась.
– Но это же какая-то бессмыслица! – раздраженно воскликнула она. – Ты же сам только что сказал...
– Я помню, что я сказал. Но я не был среди тех пятерых, кто заключил между собой это самое пари.
Арабелла почувствовала, что терпение ее на исходе.
– Не лги мне!
– Я не лгу. И не стану тебе лгать. Никогда. – Он немного помолчал. – Мы с Гидеоном заключили свое пари. Так сказать, частным образом. И удвоили ставку.
– Ставку, когда на кону стояла моя девственность. Называй вещи своими именами, Джастин. Это облегчает дело, – с горечью усмехнулась она.
Странно. Ей вдруг показалось, что он никак не может решиться. Секунды медленно текли, словно песок в песочных часах, и Арабелла вдруг почувствовала, что начинает закипать.
– Ну! – потребовала она. – Скажи же!
– Да. Да, черт возьми! Мы с Гидеоном договорились удвоить ставку за твою девственность.
– Стало быть, в этом пари участвовали только вы двое – Гидеон и ты?
Джастин покачал головой:
– Гидеон заверил меня, что ты никогда не отвечала на его ухаживания. Так что наше пари заключалось в том, достанется ли твоя девственность мне... – Снова повисло молчание. – Смогу ли я завоевать тебя... за месяц, – очень тихо, почти беззвучно, добавил он.
И он добился этого... Проклятие, и вправду всего за месяц! О Господи! Господи... Перед глазами Арабеллы с быстротой молнии пронеслось воспоминание об их брачной ночи... о том, с какой томительной, щемящей нежностью он в первый раз овладел ею... И она скорчилась от нестерпимой муки, потому что сейчас не было для нее худшей пытки, чем вспоминать о том, что было для нее когда-то предметом ее особой женской гордости. И вот он стоит перед ней – ее муж... стоит возле письменного стола, скрестив руки на груди, и молча наблюдает за ней.
Как он может быть так спокоен? Арабелле хотелось завопить от ярости и унижения, броситься к нему и кулаком стереть с его надменного, красивого лица это невозмутимое выражение. Но хотя внутри у нее все кипело, гордость Арабеллы заставила ее держаться с таким же ледяным спокойствием, что и Джастин.
– Сколько? – холодно осведомилась она. Джастин ничего не сказал.
– Это глупо, Джастин. Я ведь просто могу пересчитать, – напомнила она, выразительно глянув на пухлый кошелек.
– Шесть тысяч фунтов.
Значит, она и тут оказалась права. Действительно, целое состояние.
– Что ж, – все тем же невозмутимо холодным тоном протянула Арабелла, – похоже, ты и в самом деле уверен в своем... умении убеждать.
Снова между ними повисло тягостное молчание. В мозгу у нее молнией вспыхнула догадка – похоже, он просто не знает, что ей сказать, поэтому и молчит.
– Ах да, конечно, – проговорила она, словно размышляя вслух, – как это я забыла? Пари ведь состояло вовсе не в том, чтобы жениться на мне. Нужно было всего лишь затащить меня в постель. – Истерический хохот душил ее. И в то же время Арабелла едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от невыносимого стыда и унижения. У нее вдруг промелькнуло в голове, что ей, можно сказать, еще повезло. Влюбившись в него по уши, она могла отдать ему свою драгоценную девственность просто так... даже не став его женой. И если не в ту самую ночь в Терстон-Холле, когда тетя Грейс и Джорджиана, можно сказать, застигли их на месте преступления, так в следующую…
В конце концов, Джастин – самый красивый мужчина во всей Англии, а она – всего лишь неловкая и неуклюжая дурнушка. И надо же такому случиться, что она, дура несчастная, сама, можно сказать, сыграла ему на руку! Потому что, стоило ей только оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих губах, как весь мир для нее переставал существовать...
О Господи, как же она умудрилась забыть, какой он негодяй! Бог свидетель, он никогда и не скрывал этого. А когда тетя Грейс и Джорджиана, можно сказать, схватили его за руку, ему просто ничего не оставалось, кроме как жениться на ней. Он был попросту вынужден это сделать...
Она вдруг почувствовала себя преданной. Жгучий стыд, волна за волной, захлестывал Арабеллу, заставляя ее мучительно содрогаться от доселе не испытанного унижения. Но она не унизится до того, чтобы признаться ему в этом. Пусть даже ее сердце разорвется на части! Вместо того чтобы расплакаться, Арабелла склонила голову на плечо и принялась задумчиво разглядывать мужа, словно видела его в первый раз.
– Значит, вот почему ты так быстро согласился жениться на мне – просто тебя поджимало время, да? А тебе очень хотелось выиграть это пари, я угадала? – Джастин, посерев, уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Арабелла не позволила ему этого сделать. – Теперь мне многое понятно. Признаться, я решила, что ты согласился жениться на мне ради того, чтобы спасти мое доброе имя. Ах, бедняжка Джастин, как же тебе не повезло! Какая жестокая насмешка судьбы – самый красивый мужчина во всей Англии вынужден пойти под венец только потому, что ему чертовски не повезло! Господи, из-за какого-то поцелуя! Даже и не знаю, жалеть тебя или прославлять твое благородство? Ну что ж, теперь по крайней мере между нами не осталось ничего недосказанного, верно? Теперь я по крайней мере точно знаю, чем ты руководствовался, когда вел меня к алтарю. Знаю, что для тебя важнее всего деньги, а вовсе не честь, как я почему-то решила...
– Прекрати, Арабелла!
