– Не тебе меня благодарить, – отрезал Дэниел. – Джессика – моя жена, а Джошуа – мой сын. Так что заботился я о своей семье.
Джейк долго молчал. Когда он наконец повернулся к Дэниелу, лицо его было спокойным, однако по глазам было видно, какая жестокая борьба гордости с желанием получить ответ на вопрос, который так и вертелся у него на языке, в нем происходит.
– Ты расскажешь Джошуа или нет? – наконец решился он. Дэниел, не ожидавший ничего подобного, на мгновение смутился.
– Конечно, нет, – наконец бросил он.
Казалось, этот ответ удовлетворил Джейка. Он немного расслабился и, глядя прямо перед собой, проговорил:
– Я имею в виду… даже то, что у него был дядя. Думаю, ты прав, так будет лучше, особенно пока он еще слишком мал. Потом, быть может, сочинишь какую-нибудь историю.
Внезапно до Дэниела дошло, что Джейк говорит о собственной смерти. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но лишь проглотил комок в горле и промолчал. Джейк снова повернулся к окну, и, выждав немного, Дэниел тоже отвернулся.
Женщину звали Лотти, и она согласилась поговорить. Они сели за грязный столик прямо у двери. Лотти пыталась смотреть на Джессику с напускным безразличием, однако Джессика заметила в ее глазах искорку любопытства.
– Конечно, я тебя помню. – Она пожала плечами, и на секунду резкие черты ее лица смягчились. – Помню, как ты сидела здесь в тот вечер и улыбалась мне… Я даже подумала: «Вот ненормальная!» Да и у этого твоего ковбоя, видать, не все дома, раз он привел тебя в такое место.
Джессика, стиснув под столом кулаки, едва сдерживала дыхание.
– А вы помните, что случилось потом? – спросила она нарочито спокойным голосом.
– Ты имеешь в виду стрельбу? – Лотти помрачнела. – Да, помню. Я как раз поднималась наверх, когда Стреттон стучался в дверь твоей комнаты. Помню, я еще подумала, что это, должно быть, твоя комната, иначе с какой стати шерифу было туда стучаться?
Джессика боялась даже моргнуть.
А Лотти неторопливо продолжала, и лицо ее было невозмутимым:
– Если хочешь знать мое мнение, этого сукина сына давно пора было пристрелить. Ты не первая, кого он пытался изнасиловать. Но только тебе повезло, что он этого не сделал.
В душе Джессики взметнулась надежда, словно воздушный шар, вот-вот готовый взорваться.
– Так вы знали… – проговорила она дрожащим голосом, – вы знали, что он хотел со мной сделать?
Лотти снова пожала плечами.
– Я слышала, как ты вопила. Об остальном нетрудно было догадаться. Только знаешь, у меня в тот момент был клиент, и я ничем не могла тебе помочь. Не то чтобы я люблю совать нос в чужие дела, но ты мне понравилась, такая милая девочка, и мне тебя было жаль. Слышала, как раздался выстрел, но к тому времени, как я добралась до двери, твой ухажер – потом мне сказали, что фамилия его Филдинг, – уже мчался вверх по лестнице… А когда я наконец нацепила свои шмотки и открыла дверь, ты уже неслась по лестнице вниз, словно за тобой гнались тысячи чертей. И я поняла, что все кончено.
Она проговорила это спокойным и даже деловитым тоном, не подозревая, что ее воспоминания бесценны: они могут спасти две жизни. Сердце у Джессики заколотилось как бешеное. Не слыша от волнения собственного голоса, она проговорила:
– Значит, вы слышали выстрел до того, как Джейк поднялся по лестнице? Вы знаете, что это не он стрелял?
Женщина взглянула на Джессику как на полоумную.
– Конечно, знаю. Нужно быть круглой дурой, чтобы догадаться: если мужчины не было в комнате, когда прогремел выстрел, то он никого не убивал.
Все! Весь этот кошмар позади! Есть свидетельница, которая все слышала, видела Джейка, может рассказать, что он вошел в комнату, когда выстрел уже прозвучал, и таким образом снять с него обвинение. Лотти может рассказать присяжным не только то, что Джейк не стрелял, но и то, что она слышала, как Джессика боролась с насильником. Теперь они с Джейком будут свободны. Трехлетний кошмар позади.
Джессика порывисто схватила Лотти за руку. Та явно оторопела от неожиданности, однако даже не пыталась выдернуть руку.
– Прошу вас, – задыхаясь, проговорила Джессика, чувствуя, как от волнения кровь стучит в висках, – прошу вас, пойдемте со мной к шерифу. Расскажите ему все, что только что мне рассказали.
Лотти с грустью посмотрела на Джессику и печально улыбнулась.
– Это бесполезно, детка. Я еще два года назад говорила, что твой парень никого не убивал. Не думай, что я хотела засадить тебя за решетку, детка, просто не хотелось врать… Вообще-то мне плевать было, кого из вас посадят, но я могла сказать только то, что видела. – Она пожала плечами и выдернула из руки Джессики свою. – Но я могла говорить все, что угодно, а Джейка Филдинга все равно обвинили в убийстве. Кому-то очень хочется повесить бедолагу, и этот кто-то из кожи вон лезет, чтобы это сделать. – Взгляд Лотти стал суровым, голос звучал уверенно. – Зря тратишь время, детка. Ни ты, ни я ничего не сможем сделать, чтобы что-то изменить, а я давным-давно поняла простую истину: иногда самое лучшее – это притвориться, что ты знаешь меньше, чем на самом деле. Так можно избежать больших неприятностей. На твоем месте я бы поехала домой и обо всем постаралась забыть. Другого тебе ничего и не остается.
* * *
Дэниелу казалось, что поезд тащится как черепаха. Он пытался успокоить себя тем, что в Дабл-Спрингс попадет уже через три часа после Джессики, а за это время ни с ней ничего не случится, ни она не успеет что-либо предпринять, но это ему не удавалось. В голове вертелся единственный вопрос: почему? Ну почему спустя целых три года прошлое снова явственно напомнило о себе? Почему после всего того хорошего, что он сделал для Джессики, она вновь восстала против него, Дэниела? Ведь все было кончено еще три года назад. Так зачем ворошить старое?
Дэниел знал, что Джессика собирается признаться в том, что совершила убийство. Знал он также и то, что ей не удастся никого в этом убедить. Правда, может разразиться скандал, но он его замнет. Ему приходилось улаживать и не такое. Дэниела беспокоило не то, что Джессика решилась на такой отчаянный шаг. Он никак не мог понять, почему она это сделала. Неужели она была с ним настолько несчастна, что предпочла тюрьму их совместной жизни? Неужели ей наплевать на то, что она может больше никогда не увидеть сына? О чем она вообще думала, когда сбежала из дома, желая восстановить попранную справедливость? Ведь она прекрасно знает, что Джейк сам умеет прекрасно о себе позаботиться и что ее героический порыв ни к чему не приведет, а лишь осложнит и без того непростую ситуацию.
Было еще кое-что, что мучило Дэниела, и о чем он старался не думать: Джейк. Дэниел десятки раз напоминал себе о причинах, по которым был вынужден тащить с собой Джейка. У него не было другого выхода. Дэниел был уверен, что сумеет уладить в Дабл-Спрингс дела, но если вдруг что-то пойдет не так, как он рассчитывает, тогда он сдаст Джейка полиции, чтобы спасти Джессику. Кроме того, пора было положить конец всей этой истории, и они с Джейком оба это знали. Да он, Дэниел, не сможет спокойно спать, зная, что Джейк в любую минуту готов ворваться в его жизнь, разрушить все, что он с таким трудом создал и с такой решимостью защищал! Как ему растить сына, строить карьеру, заниматься ранчо и политикой, если он знает, что где-то неподалеку притаился Джейк, который покушается на самое дорогое, что у него есть? Нет, черт побери, у него нет выбора! Джессика с Джейком его ему не оставили.
