Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Никаких молитв у Паука не было, но у него были камни, и он мог их швырять. Возможно, ему повезет, и камень хоть как-то навредит в этой темноте. Паук знал, что если так случится, это будет чудо, но он всю свою жизнь полагался на чудеса.
Он потянулся за следующим камнем.
Что-то легко коснулось его руки.
Привет, сказал маленький глиняный паучок в его голове.
Привет, подумал Паук. Слушай, я тут немного занят, пытаюсь устроить так, чтобы меня не съели, так что если не возражаешь, подожди немного в сторонке…
Но я привел их, подумал паучок. Как ты просил.
Как я просил?
Ты велел идти за помощью. Я их привел. Они шли за моей паутинкой. В этом мире нет пауков, так что я выскользнул туда и сплел их оттуда сюда, а потом отсюда туда. Я привел воинов. Я привел отважных.
– Ломаного пенни не дал бы за твои мысли, – сказал из темноты голос большой кошки. А затем добавил игриво: – Ну, что же ты не отвечаешь? Кошка язык откусила?
Маленький паучок молчал. Пауки склонны к тишине. Даже те, что умеют издавать звуки, обычно пребывают в молчаливом ожидании. Больше всего пауку приходится ждать.
Ночь понемногу заполнялась тихим шелестом.
Паук подумал, что гордится маленьким семиногим паучком из крови, слюны и земли и благодарен ему. Паучок перебежал с его руки на плечо.
Паук не мог их видеть, но знал, что все они здесь: великие пауки и малые пауки, ядовитые пауки и кусачие пауки, огромные мохнатые пауки и элегантно хитиновые пауки. Их глаза получали столько света, сколько могли найти, но кроме того они «видели» своими ногами, собирая из вибраций виртуальный образ окружающего мира.
Это была армия.
– Когда ты умрешь, дитя Ананси, – снова заговорил Тигр из темноты, – когда весь твой род умрет, тогда истории станут моими. И люди снова начнут рассказывать истории Тигра. Они будут собираться вместе и прославлять мое коварство и мою силу, мою жестокость и мою радость. Каждая история будет моей. Каждая песня будет моей. А мир станет таким, каким уже был однажды. Трудным. Темным.
Паук слушал, как шелестит его армия.
Он сидел на краю обрыва не просто так. Хотя отступать ему было некуда, это также означало, что Тигр не решится прыгнуть, ему придется подкрасться.
Паук засмеялся.
– Над чем ты смеешься, дитя Ананси? Совсем разум потерял?
Над этими словами Паук смеялся дольше и громче.
Из тьмы донесся вой. Тигр встретился с армией Паука.
Паучьи яды бывают разные. Часто между укусом и его последствиями проходит много времени. Натуралисты годами ломали головы: существуют пауки, от укуса которых рана сильно гноится и только через год заживает. Что же до того, почему пауки так поступают, ответ прост: пауков это забавяет, и потом они хотят, чтобы о них никогда не забывали.
Черная вдова укусила Тигра в разбитый нос, тарантул цапнул за ухо, и сразу же чувствительные места запылали и запульсировали, опухли и зачесались. Тигр не понимал, что происходит: он чувствовал лишь жжение, боль и внезапный страх.
Паук смеялся все дольше и громче, и слушал, как огромное животное несется в кусты, ревя в агонии и страхе.
Потом он сел и стал ждать. Тигр вернется, никаких сомнений. Это еще не конец.
Паук снял с плеча семиногого паучка и погладил его, пробежав пальцами туда-сюда по широкой спинке.
Чуть ниже по склону появился холодный зеленый огонек, мерцающий, как огни небольшого города, то вспыхивающие, то затухающие в ночи. Огонек направлялся к нему.
Мерцающий огонек состоял из сотен тысяч светлячков. В центре трепещущего света была темная человеческая фигура, которая неуклонно поднималась вверх по склону.
Паук поднял с земли камень и мысленно подготовил свои паучьи отряды к следующей атаке. Но вовремя остановился. В освещенной светляками фигуре определенно было что-то знакомое: на ней была зеленая фетровая шляпа.
* * *
Грэм Коутс уговорил уже полбутылки рома, найденной на кухне. Он открыл ром, потому что не имел никакого желания спускаться в винный погреб, к тому же он вообразил, что от рома опьянеет быстрее, чем от вина. К сожалению, не сработало. От рома не было особого толку, не говоря уже о том, что ром не притупил чувства, в чем так нуждался Грэм Коутс. Он вышагивал по дому с бутылкой в одной руке и наполовину наполненным бокалом в другой, делая большие глотки то из бутылки, то из бокала. В одном из зеркал он заметил свое отражение: подлый, потный. «Веселей», – сказал он вслух. Не ровен час. Не все коту. Без ненастья не проживешь. У семи нянек. Худо без добра.
Ром почти закончился.
Он вернулся на кухню, открыл несколько дверец, прежде чем заметил в глубине бутылку хереса. Грэм достал ее и благодарно прижал к груди, словно крохотного старого друга, много лет ходившего в море и только что возвратившегося.
Он отвинтил крышку. Это был сладкий десертный херес, но пил он его как лимонад.
В поисках выпивки Грэм Коутс заметил кое-что еще. Например, ножи. Некоторые из них были весьма остры. А в ящике стола нашлась маленькая ножовка из нержавейки. Ножовка – это хорошо, это очень простое решение проблемы, образовавшейся в подвале.
– Habeas corpus, – сказал он. – Или habeas delicti. Что-то вроде того. Нет тела, нет и преступления. Ergo. Quod erat demonstrandum[84].
Он вытащил из кармана пиджака пистолет и положил на кухонный стол. Там же узорно разложил ножи – как спицы в колесе.
– Ну, – сказал он тем же тоном, каким уговаривал невинных бойз-бэндов подписать с ним контракт и отправиться навстречу славе, если не сказать богатству, – не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.
Три кухонных ножа он заткнул за пояс, ножовку положил в карман и, с пистолетом в руке, спустился по лестнице в подвал. Там он включил свет, подмигнул винным бутылкам, лежавшим в своих ячейках и покрытым слоем пыли, – и остановился перед железной дверью в мясную холодильню.
– Ладно! – крикнул он. – Вам будет приятно узнать, что я не собираюсь причинить вам вред. Сейчас я вас отпущу. Небольшое недоразумение. Так что не держите зла. Слезами горю не поможешь. Встаньте у дальней стены. Ноги на ширине плеч, руками упритесь в стену. И без глупостей.
Довольно отрадно, подумал он, отпирая засовы, что так много клише придумано для людей с оружием. Грэм Коутс чувствовал себя членом большого братства: рядом стояли Богарт, и Кэгни[85], и все участники перестрелок в сериале «Копы».
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
