— Так, одно частное дело. Семейное. Она взвинчена, вот и все. Не хотите выкурить сигару, прежде чем пойдем спать?
2
Джессика вошла в комнату подруги, бережно неся в руках чашку. Делия лежала в постели, волосы ее были гладко зачесаны. Мелдон подумала, что она похожа на ребенка, которому сегодня в первый раз разрешили подняться после кори. Измученного и опустошенного.
— Что это?
— Горячее молоко на ночь.
— Я никогда не пью горячее молоко.
— Сегодня выпьешь. В нем капелька бренди, чтобы помочь тебе уснуть.
— О, ради Бога, Джессика, перестань изображать заботливую мамашу.
— Бесполезно мне хамить, сама знаешь. Ты пережила потрясение, родственники свалились как снег на голову, не ладишь с Фелисити и все еще сохнешь по Тео. Это кого хочешь выведет из равновесия.
— Я не сохну по Тео.
— Нет, но думаешь, что сохнешь, что не многим лучше. Никак не могу взять в толк, как самый заурядный и скучный англичанин, консервативный, не слишком восприимчивый, может быть сексуально привлекателен. Но у Тео получается. Вероятно, это и помогает ему делать большие деньги в суде.
— Всякий раз, как твой брат говорит о коллегии адвокатов,[37]я представляю себе пивную в Сити, набитую юристами в черных пиджаках, которые сидят, поставив локти на столики.
— Продолжай думать в том же духе. Брось, Делия: Тео того не стоит. Он довольно милый, и я его люблю, но у меня нет никаких иллюзий. Это не тот человек, ради которого стоит губить свою жизнь. Я никогда не прощу ему, что он вот так нагрянул; очень мне интересно, зачем они приехали.
— Говорят, что путешествовали по Италии.
— И случайно забрели на «Виллу Данте», которая находится вдали от всяких туристских маршрутов. Решили заглянуть на огонек. Не очень убедительно. — Мелдон села на кровать и стала ждать, пока Делия допьет молоко. — У меня ужасное предчувствие, что он приехал отговорить меня от развода. В голове не укладывается, что адвокаты дали ему адрес «Виллы Данте». Конфиденциальность — ха-ха-ха!
— Чем скорее они откроют истинную причину своего приезда, тем лучше. Пусть выкладывают и уезжают.
— Не думаю, что они найдут нашу компанию очень близкой по духу, так что, Бог даст, скоро уберутся.
— Хорошо бы. Тео говорит, что я причиняю ему мучительную неловкость.
— Так и сказал? Напыщенный осел.
— Но как я могу отделаться от любви? Как я могу повлиять на свои чувства, когда он сидит здесь, передо мной? Или по другую сторону стола? Или рядом?
— Ты в него не влюблена. Была влюблена, и просто остались следы. Лучшее средство, конечно, — это влюбиться в кого-нибудь другого. Может оказать чудодейственный эффект. Ради Бога, Делия, тебе же не восемнадцать, подростковые гормоны свое отыграли. Перестань о нем думать и подпитывать свою блажь. А сейчас допивай молоко — и баиньки.
— Легко сказать — перестань думать.
— Знаешь что? Взрослые люди так и делают. Так мы справляемся с жизнью, детка.
— Все было бы по-другому, если бы он действительно любил Фелисити.
— О, неужели?
— Да. Но он ее не любит.
— Прекращай, а? Допила? Тогда давай мне чашку. Гаси свет. Новый день — новая надежда.
— Спасибо за молоко, Джессика. Я все равно не засну, но ты это хорошо придумала.
Марджори поджидала за дверью.
— Ну что, выпила?
Джессика приложила палец к губам и пошла к своей комнате.
— Не хочу, чтобы она слышала, как мы шепчемся. Скажет, что мы строим козни. Да, выпила. Мы просто пара интриганок. Насколько крепок был тот бромид, что ты налила ей в молоко?
— Он вырубит ее до утра.
— Если она проснется заторможенной, то что-то заподозрит.
— Ни проснется заторможенной, ни заподозрит. Просто подумает, что перебрала накануне, а это истинная правда. Почему она в таком состоянии? Только из-за того, что здесь Тео?
— Ты ведь знаешь про нее и Тео? Кажется, мой брат устроил ей разнос.
— Нелегко ему, когда младшая сестра жены так по нему сохнет. Его-то она нисколько не интересует, это сразу видно, разве что как член семьи.
— Тебе видно, мне тоже, но ей — нет.
— Он ей совершенно не подходит. И очень хорошо, что он женился на ее сестре, которая исключительно глупая женщина.
— Да нет, Фелисити не глупа. У нее, конечно, не такой ум, как у тебя или у Делии, но она на редкость расчетлива и практична под внешней оболочкой, тебе не кажется?
— А Люциус понимает, что происходит?
— Не уверена.
— Думаю, что понимает; он человек, от которого мало что можно скрыть. В таком случае для него это порядочный удар.
— Значит, ты тоже заметила?
— Это совершенно очевидно.
— Делия говорит, он не в ее вкусе.
— Ох уж эти мне вкусы!
— Женщины западают на определенный тип мужчин. Я, например, западаю. Почему отчасти и попалась на удочку Ричи, помоги мне Бог.
Они спустились на нижний этаж; ни одна не могла помыслить, чтобы уснуть.
— А где мужчины? — спросила Джессика в холле. — В гостиной? Тогда пойдем посидим на террасе. Там нас, пожалуй, заедят комары, но у меня нет желания сидеть в мужской компании и нюхать дым. Поразительно, как присутствие Тео мгновенно превратило гостиную в курительную мужского клуба. Разумеется, он из тех мужчин, которые больше времени проводят в клубе, чем дома.
— Надо положить этому конец, — заявила Марджори. — Не хочу, чтобы гостиная стала его территорией. Но сейчас давай посидим под звездами.
— Боюсь, — начала Джессика, когда они устроились на мраморной скамье, — что если мистер Уинторп сообщил Тео, где я нахожусь, тогда и газеты могут пронюхать. О Господи, как бы я хотела, чтобы пресса не скатывалась в сплетни, слухи и инсинуации. Когда все это началось? Раньше было не так.
— Они сделались такими беспардонными после того, как в Америке появились разные журналы, повествующие о жизни голливудских звезд и других знаменитостей. Английские газеты поняли, что существует огромный круг читателей, охочих до подобной грязи, и пошли у них на поводу. Посмотри на всю ту дрянь, что пишет в своей колонке Джайлз Слэттери.
— Джайлз Слэттери? Жуткий тип! Это проклятие моей жизни!
— У него репутация репортера, который не выпустит «материал» из рук, пока не выжмет из него все, что можно.
