— Какого черта тебе тут надо? — прошипела Рильке, и на мгновение он испугался, что она захлопнет дверь прямо у него перед носом.
— Успокойся, я пришел попросить прощения. Вот, это тебе!
Он помахал букетом, но она не сделала никакого движения, чтобы открыть дверь и взять цветы.
— Какой же ты наглец, Магнус, или Фарух, или как тебя там…
— Хенрик, — уточнил он. — Меня зовут Хенрик Петерссон, а друзья зовут меня Эйч Пи.
— Плевать, — выпалила она. — Филипп все о тебе рассказал. Обманщик, шпион, подосланный, чтобы…
— Ты совершенно права, — согласился он. — Я — всё это вместе и кое-что еще.
Она открыла было рот, но он поспешил продолжить.
— Но у меня есть к тебе предложение, и очень заманчивое. Речь идет о фирме…
Он изобразил свою лучшую улыбку от Валентино, мысленно держа пальцы в кулаках.
С секунду она стояла молча.
— Назови мне хоть одну причину, чтобы впустить тебя, — проговорила она.
— Ты получишь сорок процентов! Ибо с позавчерашнего дня я владею именно таким количеством акций в ArgosEye…
* * *
Восемь человек значились в ее списке. Пять полицейских из патрульной группы Тоббе, Нина Брандт, а также еще два имени, которые она с некоторой неохотой вписала туда после разговора с Хенке.
МейБей был каким-то образом связан с Тоббе, проблема заключалась лишь в том, что Ребекка не знала, каким именно. Из пяти патрульных полицейских она знала по имени двоих. С одним они вместе учились в Полицейской академии, с другим работали в одной смене в полиции общественного порядка лет пять-шесть назад. Однако она не могла придумать, с какой стати у кого-нибудь из них мог быть на нее зуб.
Нина Брандт и Тоббе встречались во время учебы в академии и до сих пор остаются хорошими друзьями, насколько она знает. Все это, конечно, кажется совершенно высосанным из пальца, однако никуда не деться от того факта, что именно Нина рассказала ей о сайте столпов общества.
Далее следовал Хокан Берглунд, которого она так резко отшила. Этот фокус с увядшими цветами оказался весьма неприятной штукой, так что Хокана вполне можно занести в список подозреваемых, особенно теперь, когда Хенке заявил, что МейБей вовсе не полицейский.
А вот от последнего имени в списке у нее буквально все плыло перед глазами.
Микке…
В отличие от всех остальных в ее списке он обладал достаточными знаниями и связями, чтобы легко справиться со всеми техническими аспектами анонимности МейБей; кроме того, у него предостаточно оснований желать насолить ей. Но, как и в случае с Ниной Брандт, ей трудно было воспринимать Микке как истинного подозреваемого. Правда, он имеет полное право сердиться на нее более чем кто бы то ни было другой. И все же…
Кроме того, он помог ей выследить МейБей…
Ведь он же помог ей, не так ли?
* * *
Поначалу она не поверила ему — пришлось показать ей договор с Моникой и бумагу из Службы регистрации и патентов. После этого она заговорила с ним чуть мягче. Правда, в квартиру его так и не пригласила, но любезно согласилась принести ему стакан воды.
В холле стояли коробки, так что, вероятнее всего, она купила тот чердак, на который они ходили смотреть вместе. Может быть, заговорщики уже получили от PayTag солидный задаток?
На вешалке висело несколько курток, на крючках болталась пара фирменных сумочек, а внизу стоял длинный ряд обуви.
Он провел пальцами по одной из сумочек. Мягкая, светло-коричневая, почти бежевая. Как ее кожа. На мгновение что-то кольнуло его в грудь, и, когда несколько секунд спустя она вернулась со стаканом воды, его охватило острое желание прикоснуться к ней. Однако он сдержался.
— Так в чем суть твоего предложения… Хенрик?
Отпив несколько глотков воды, он исподтишка наблюдал за ней. Черт, до чего же она хороша — даже в спортивных штанах и футболке смотрелась на все сто. Подумать только, что он был с ней — по-настоящему.
Или почти…
Эйч Пи опустил стакан и посмотрел на нее.
— У меня сорок процентов, у тебя десять. Вместе мы контролируем ровно половину фирмы. Если у тебя есть идеи, кого еще можно уговорить нас поддержать…
Он набрал воздуха в легкие…
— …то мы могли бы взять под контроль всё. Сместить Филиппа с должности генерального и начать самим управлять фирмой по своему усмотрению.
Эйч Пи замолк и посмотрел на нее. На несколько секунд ему показалось, что все снова как прежде, и он снова подавил импульс протянуть руку и прикоснуться к ней.
— Ты сумасшедший, — проговорила она, медленно покачав головой.
— Возможно, так и есть. Отстранить Филиппа от руля — задачка не из простых, но вместе мы справимся. Ты и я, бейби! Что скажешь?
— Я имела в виду не это, — проговорила она.
— Не это?
— Я хотела сказать: только сумасшедший мог подумать, что я соглашусь предать Филиппа. После всего, что он сделал для фирмы, для нас, для меня лично… Неужели ты думаешь, что я согласилась бы забыть обо всем этом ради такого… как ты?
Злость вернулась, но теперь в ее голосе звучали новые ноты, которые ему совсем не нравились.
— Поздравляю, Хенрик, если это действительно твое настоящее имя. Тебе удалось обманом уговорить Монику продать тебе свои акции, так что теперь ты владеешь сорока процентами предприятия, где сто процентов сотрудников ненавидят тебя!
Она сделала шаг к нему.
— Мой тебе совет — позвонить Филиппу и продать свои акции ему. Если тебе повезет, ты можешь заработать на этом, а потом с барышами в кармане заползти обратно под тот камень, из-под которого появился. Потому что в одном ты совершенно прав.
Она ткнула пальцем в грудь Эйч Пи, и хотя он был на голову выше ее, но невольно попятился.
— Филипп никогда не позволит никому взять в свои руки контроль над ArgosEye. Шансы равны нулю. Он убьет любого, кто хотя бы попытается отнять у него фирму!
* * *
Едва услышав шуршание в щели на входной двери, она догадалась, что что-то не так. Почту давно должны были принести, а разносчик рекламы, отвечавший за ее подъезд, с уважением относился к наклейке «никакой рекламы — спасибо!» на двери.
Сделав несколько быстрых шагов в сторону холла, она успела увидеть, как коричневый конверт приземлился на коврик у двери. Она подняла его и нащупала сквозь бумагу маленький твердый предмет.
Ключ — судя по всему, от висячего замка. Но от какого? И кто бросил его ей в ящик?
Она впрыгнула в ботинки и кинулась вниз по лестнице. Услышала, как входная дверь внизу захлопнулась. Но, когда она выскочила из подъезда, на темной улице не было ни души.
