Глава 1
Семья
– Господин граф, вас хочет видеть комиссар Буало.
Граф Робер де Круассе поднял голову от газеты, которую читал. Слуга, вошедший в гостиную, выглядел смущенным. Судя по всему, ему нечасто приходилось докладывать о приходе подобных посетителей.
– Хочет видеть? – с легкой усмешкой промолвил граф, складывая газету и бросая ее на стол. Слуга покраснел, осознав свой промах. – Ну что ж, пригласите его сюда, Виктор.
Слуга скрылся за дверью, и через несколько мгновений порог гостиной переступил невысокий и немолодой уже господин, куда больше смахивающий на почтенного буржуа, чем на полицейского. Костюм, запонки, часы на цепочке, идеально начищенные ботинки – еще немного, и вы бы окончательно утвердились в мысли, что перед вами какой-нибудь обеспеченный рантье, не имеющий в жизни особых хлопот, если бы не глаза. Вот они-то больше всего выдавали настоящую профессию посетителя. Ему оказалось достаточно одного беглого взгляда, чтобы охватить гостиную с ее великолепной старинной мебелью, изысканными коврами и портретом молодой женщины на стене. Если бы понадобилось, Буало легко мог бы впоследствии назвать, сколько ваз насчитывалось в комнате и какого оттенка были шторы на окнах, хотя, по правде говоря, куда больше его занимал хозяин дома. Граф был худым высоким блондином с острым лицом, серыми глазами и тонкими губами. С виду он куда больше походил на британца, чем на француза, и в самом деле, мать его являлась англичанкой. Также Буало знал, что графу сорок шесть лет, что он женат вторым браком и что его взрослую дочь зовут Раймонда.
– Прошу вас, присаживайтесь, господин… – граф сделал вид, что забыл фамилию посетителя. Также Буало не преминул отметить про себя, что, хотя хозяин дома и поднялся навстречу гостю, руку граф ему не подал.
– Комиссар Буало из уголовной полиции. Я пришел по поводу вашего зятя.
– Вы нашли Мориса?
– Пока еще нет. Я хотел бы просто задать несколько вопросов… без протокола, если вы не возражаете.
– Ну что ж, если это необходимо… Вы ведь с набережной Орфевр, не так ли? – Хозяин дома вернулся на свое место за столом, в то время как Буало удобно устроился в одном из мягких кресел со светлой обивкой. – Мне казалось, что делом занимается комиссар Гренье.
– Он заболел, – лаконично ответил гость. – Так что дело передали мне.
Граф нахмурился. Интересно бы знать, чем он недоволен, помыслил Буало. Не хочет вновь открывать постороннему лицу все семейные обстоятельства или есть что-то еще, что ему не нравится?
– Откровенно говоря, я не вижу, чем могу помочь вам, комиссар… Все, что знал, я уже рассказал вашему предшественнику. Мои показания должны быть в деле…
– Вы хорошо знали исчезнувшего Мориса де Фермона?
– Полагаю, что да, раз уж он был моим зятем, – ответил граф с легкой иронией, которую, впрочем, даже не считал нужным скрывать.
– Вы не возражали против его брака с вашей дочерью?
– С какой стати? Морис из прекрасной семьи, Раймонде он очень нравился.
– Их брак был безоблачным?
Серые глаза сузились – граф тотчас же учуял ловушку.
– Я полагаю, – проговорил он, более тщательно, чем обычно, подбирая слова, – лучше спросить об этом мою дочь. Со стороны…
Он не стал оканчивать фразу и лишь развел руками.
– Но ведь у вас наверняка было свое мнение? – настаивал Буало.
– Оно к делу не относится.
– Может быть, вы предоставите мне судить об этом?
Граф откинулся на спинку стула.
– Что, собственно, вы желаете услышать, господин комиссар? Раймонда сделала свой выбор и… и несла за него ответственность. Да, у Мориса были некоторые недостатки, которые… скажем так, осложняют семейную жизнь.
– Насколько осложняют?
Больше всего комиссару сейчас хотелось заставить своего собеседника отказаться от обтекаемых, полных намеков и в то же время пустых фраз; в глубине души Буало, может быть, даже рассчитывал на то, что граф взорвется. Когда допрашиваемый в гневе, становится видно его истинное лицо – точнее, одно из лиц, потому что комиссар по опыту знал, что каждый человек, в сущности, многолик, многогранен, непоследователен, нелогичен и при всем при том – верен себе.
– Бросьте, комиссар, – промолвил граф, усмехаясь. – Пари держу, что вам уже все известно.
А он вовсе не глуп, одобрительно подумал Буало. Тем лучше – было бы слишком утомительно иметь дело со спесивым аристократическим индюком, который больше всего печется о том, как бы чего не вышло.
– Он играл, – продолжал хозяин дома. – Крупье всех казино от Бадена до Биаррица знали его в лицо. Кроме того, Морис не пропускал ни одних скачек и делал крупные ставки. Наверное, в одном Лоншане[1] он просадил целое состояние… Ну и, наконец, женщины.
– Полагаю, у них есть имена? – осведомился Буало учтивейшим тоном.
Тонкие губы его собеседника сжались.
– Наверняка. Но я – последний человек, с которым Морис стал бы обсуждать свои похождения.
– И до вас не доходили, например, слухи…
Граф пожал плечами.
– Кажется, его пассии были далеки от светского общества. Статистки, неудачливые балерины, даже продавщицы.
– И ваша дочь вам никогда на него не жаловалась? Не называла никаких имен?
– Нет. Раймонда… Она предпочитала жаловаться матери, пока та была жива.
– Но не вам?
– Не мне. Она знала, что я не одобрял ее брак.
– Однако вы только что сказали, – не преминул подловить собеседника Буало, – что не были против.
– Какое это имеет значение! – с досадой промолвил граф. – Как будто мое мнение могло что-то изменить… Современные девушки никого не слушаются. Раймонда вбила себе в голову, что ей нужен именно Морис… Он сверкал, как фальшивый бриллиант, и совершенно сбил ее с толку. Я пытался убедить ее, говорил Элен, что из брака с де Фермоном не может выйти ничего хорошего. Его отец взял за женой чуть ли не миллион приданого и все пустил на ветер… Проиграл в карты и истратил на любовниц.
– Элен – это ваша первая жена, мать Раймонды?
– Да.
Интересно, что скрывается за этим минимальным ответом – нежелание обсуждать свою личную жизнь или нежелание вообще вспоминать о том, что было в прошлом, до того как в жизни графа появилась другая женщина?
