– Помоги собрать раненых и оружие с боеприпасами, – сказал Севка. – И пошли своих к раненым в лагерь – может, кто-то в силах держать оружие? На тот скат не лезьте, не нужно раздражать румын… У тебя водки нет?
– Нет, – растерянно пробормотал лейтенант.
– Жаль. Ладно, выполняй…
– А капитан Жуков?
– Смертью храбрых, – сказал Севка. – На самом деле, без дураков – смертью храбрых. Игорешин – тоже… Их бы к орденам представить… Иди уже, сил нет с тобой разговаривать…
Лейтенант опасливо взглянул на петлицы Орлова и пошел к своим бойцам.
– Значит, золото… – Севка сжал свое лицо ладонями изо всех сил. – Там, дома, – деньги. Здесь – золото. Зачем вам столько, Орлов? И ради этого…
– А что, ты совершил что-то плохое по моей указке? – Орлов присел на корточки. – Ты сподличал, предал? Ты спас людей… Те, кого ты привел из степи, сколько из них, думаешь, выжило бы без тебя? Думаешь, все бы вышли к красным? Я могу тебе точно сказать: почти треть сдалась бы в плен, а половина из сдавшихся стала бы сотрудничать с немцами… А заградотряд погиб бы полностью. Две трети в бою, а остальные… Их бы расстреляли, в лучшем случае. Что я сделал не так? Спас несколько тысяч жизней? Это плохо? Или я виноват в том, что это проклятое золото… эти чертовы ритуальные побрякушки кому-то нужны? Нет, ты мне ответь – что я сделал не так? Я не переоделся предварительно в костюм святого Николая? Я не раздавал детям конфеты? Я убил тех, кто бы и так погиб. Я… ты спас в результате несколько тысяч жизней… Это плохо? Да, через смерти. Да, через кровь, но ведь кто-то это должен делать? Кто-то должен разгребать грязь, не так ли?
Севка оглянулся на Костю, сидевшего рядом.
– Как это ты говорил, Костя? Если ты возьмешь на себя убийство какого-нибудь гада, то кто-то сможет не марать руки? Так? – спросил Севка.
– Что-то вроде…
– А эта версия твоего прекрасного заявления тебе нравится? Не тошнит?
Костя не ответил.
– Подавись ты своей правдой, – сказал Севка. – Золотом своим захлебнись… И деньгами, которые мы добыли для Деда…
– Я…
– Заткнись, Орлов! У тебя на лайбе есть патроны? Ты отдай мне «ДШК» и патроны. И что там у тебя еще есть?
– Отдам. Гранаты отдам, два миномета, два «ПТР»… Я оставлю все бойцам. А ты… Поехали, Севка. Нам нужно на Базу. И нужно решить, что тебе делать дальше…
– Пошел ты, Орлов, знаешь куда? – усмехнулся Севка. – Через сколько минут у тебя открывается воронка?
– Через час, – немного растерянно сказал Орлов.
– Значит, все выгрузите и убирайтесь отсюда ко всем чертям. С золотом и злым своим добром…
– Патронов много? – спросил Костя.
– Да, я специально…
– Это хорошо, – кивнул Костя.
– Хоть ты не сходи с ума! – почти выкрикнул Орлов. – А ты совершил свой настоящий подвиг. Все, ты себе доказал… И мне тоже доказал! Нужно уходить, дольше ты здесь не выживешь… Тебя никто больше не будет прикрывать… Вам нельзя здесь оставаться. Комиссар уходит отсюда на Базу. Он увел всех, кто захотел уйти…
– Значит, и мы не хотим…
– Сталин… – Орлов понизил голос. – Сталин знает, что ты из будущего.
– О! – поднял указательный палец Севка. – Сам товарищ Сталин… А ты со мной так невежливо разговариваешь.
– Тебя выжмут досуха, и твои первые разговоры с Корелиным покажутся детскими играми…
– Да, Всеволод. Вам нельзя оставаться здесь, – вмешался Корелин. – Хозяин сказал, что всех, кто прибудет из будущего, нужно уничтожать. И я уверен, что он вас уже ищет. И найдет. Не хотите идти на Базу – я вас понимаю. Вернитесь в свое время…
Севка молча покачал головой, глядя между Орловым и Корелиным на корабль посреди озера.
– Сука ты, Орлов, – тихо сказал Севка. – Кораблик покалечил… Твоя ведь работа, сволочь? Ненавижу…
– Да ненавидь ты меня сколько угодно! – крикнул Орлов. – Так и нужно, чтобы ты меня ненавидел! Так нужно для всех! Так правильно! Я… Я не могу ничего объяснить… не могу… Но ты должен уйти отсюда. Ты должен пойти с нами на Базу и там все решать, увидев, как все выглядит на самом деле, и…
– А я не хочу. Просто – не хочу. Помнишь, я говорил тебе, что хочу понять, как обычные люди из стада, из толпы превращаются вдруг в солдат? В героев. Помнишь?
– И ты узнал?
– Нет, – хрипло засмеялся Севка. – Я не узнал. Этого нельзя понять этим…
Севка прикоснулся к своему лбу, как это делал Дед.
– Это можно понять только этим, уж извини за патетику, – Севка приложил руку к сердцу. – И этого нельзя объяснить. Так что…
Я остаюсь, сказал Севка.
Я остаюсь.
