и сейчас ещё недоволен… Риск? Да, риск, конечно, был, рискнул Странник, но зато теперь его Департамент — это его Департамент: здесь его не предадут, не подсидят… Пятьсот человек у него здесь, в основном молодёжь; газет они не читают, радио не слушают — времени, видите ли, нет, важные научные исследования… Так что излучение здесь бьёт мимо цели, вернее, совсем в другую цель. Да, Странник, я бы на твоём месте долго ещё тянул с защитными шлемами. Может быть, ты и тянешь? Наверняка тянешь… Но, чёрт возьми, как тебя ухватить? Вот если бы нашёлся второй Странник… Да, второй такой головищи нет во всём мире. И он это знает. И он очень внимательно следит за каждым более или менее талантливым человеком. Прибирает к рукам с юных лет, обласкивает, отдаляет от родителей — а родители-то до смерти, дураки, рады! — и вот, глядишь, ещё один солдатик становится в твой строй… Ох как это здорово, что Странника сейчас нет, какая это удача!»
Машина остановилась, референт распахнул дверцу. Прокурор вылез, поднялся по ступенькам в застеклённый вестибюль. Головастик со своими референтами уже ждал его. Прокурор с надлежащей скукой на лице вяло пожал Головастику руку, посмотрел на референтов и позволил препроводить себя в лифт. В кабину вошли по регламенту: господин государственный прокурор, за ним господин заместитель начальника Департамента, следом референт государственного прокурора и старший из референтов господина заместителя начальника. Прочих оставили в вестибюле. В кабинет Головастика вошли опять по регламенту: господин прокурор, за ним Головастик; референта прокурора и старшего референта Головастика оставили за дверью в приёмной. Прокурор сейчас же утомлённо погрузился в кресло, а Головастик немедленно засуетился, забил пальцами по кнопкам на краю стола и, когда в кабинет сбежалась целая орава секретарей, приказал подать чай.
Первые несколько минут прокурор для развлечения разглядывал Головастика. У Головастика был на редкость виноватый вид. Он избегал смотреть в глаза, то и дело приглаживал волосы, судорожно потирал руки, неестественно покашливал и совершал множество бессмысленных, суетливых движений. У него всегда был такой вид. Внешность и поведение были его основным капиталом. Он вызывал непрерывные подозрения в нечистой совести и навлекал на себя непрерывные тщательнейшие проверки. Департамент общественного здоровья изучил его жизнь по часам. И поскольку жизнь его была безукоризненна, а каждая новая проверка лишь подтверждала этот неожиданный факт, продвижение Головастика по служебной лестнице происходило с редкостной быстротой.
Прокурор всё это прекрасно знал: он лично три раза доскональнейшим образом проверял Головастика, и тем не менее сейчас, рассматривая его, забавляясь им, он вдруг поймал себя на мысли, что Головастик, ей-богу, знает, пройдоха, где находится Странник, и ужасно боится, что это из него сейчас вытянут. И прокурор не удержался.
— Привет от Странника, — сказал он небрежно, постукивая пальцами по подлокотнику.
Головастик быстро посмотрел на прокурора и тут же отвёл глаза.
— М-м… да… — сказал он, покусывая губу. — Кхе… Сейчас вот… гм… чай принесут…
— Он просил тебя позвонить, — сказал прокурор ещё небрежнее.
— Что?.. А-а… Ладно… Чай у меня сегодня будет исключительный. Новая секретарша прямо-таки знаток в чаях… То есть… кхе… А куда ему позвонить?
— Не понимаю, — сказал прокурор.
— Нет, я к тому, что… гм… если ему позвонить, то надо же знать… кхе… телефон… он же никогда телефона не оставляет… — Головастик вдруг засуетился, мучительно покраснел, захлопал по столу ладонями, нашёл карандаш. — Куда он велел позвонить?
Прокурор отступился.
— Это я пошутил, — сказал он.
— А?.. Что?.. — На лице Головастика мгновенно, сменяя друг друга, промелькнуло множество подозрительнейших выражений. — А! Пошутил? — Он загоготал фальшивым смехом. — Это ты ловко меня… Вот потеха! А я уж думал… Га-га-га!.. А вот и чаёк!
Прокурор принял из холёных рук холёной секретарши стакан крепкого горячего чая и сказал:
— Ладно, пошутили, и хватит. Времени мало. Где твоя бумага?
Головастик, совершив массу ненужных движений, извлёк из стола и протянул прокурору проект инспекционного акта. Судя по тому, как он при этом сокращался и ёжился, проект был набит фальшивой информацией, имел целью ввести инспектора в заблуждение и вообще был составлен с подрывными намерениями.
— Н-нуте-с… — проговорил прокурор, причмокивая кусочком сахара. — Что тут у тебя?.. «Акт проверочного обследования»… Н-ну… Лаборатория интерференции… Лаборатория спектральных исследований… Лаборатория интегрального излучения… Ничего не понимаю, чёрт ногу сломит! Как ты во всём этом разбираешься?
— А я… гм… Я, знаешь, тоже не разбираюсь, я ведь по специальности… гм… администратор… моё дело… это… общее руководство…
Головастик прятал глаза, покусывал губы, с размаху ерошил волосы, и уже было совершенно ясно, что никакой он не администратор, а хонтийский шпион с высшим специальным образованием. Ну и фигура!..
Прокурор снова обратился к акту. Он сделал глубокомысленное замечание о перерасходе средств, допущенном группой усиления мощности; спросил, кто такой Зон Баруту, не родственник ли он Мору Баруту, знаменитому писателю-пропагандисту; отпустил упрёк по поводу безлинзового рефрактометра, который стоил сумасшедших денег, а до сих пор не запущен, и подвёл итог по работам сектора исследований и совершенствования излучения, сказавши, что существенных сдвигов ему не видится («И слава богу», — мысленно добавил он) и что это его мнение должно быть обязательно занесено в беловой вариант акта.
Часть акта, касающуюся работ сектора защиты от излучения, он просмотрел ещё более небрежно.
— Топчетесь на месте, — объявил он. — По физической защите вообще ничего не добились, по физиологической — и того меньше… Физиологическая защита — это вообще не то, что нам нужно: чего это ради я дам себя кромсать, ещё идиотом сделаете… А вот химики молодцы — ещё минуту выиграли. В прошлом году минуту, да в позапрошлом году полторы… Что же это получается? Значит, теперь я могу принять пилюлю и вместо тридцати минут буду мучиться двадцать две… Что ж, неплохо. Почти тридцать процентов… Запиши-ка моё мнение: усилить темпы работы по физической защите, поощрить работников отдела химической защиты. Всё. — Он перебросил листки Головастику. — Прикажи это отпечатать начисто… и моё мнение. А сейчас, проформы ради, проводи-ка меня… ну, скажем… э-э… У физиков я прошлый раз был. Проводи-ка ты меня к химикам, посмотрю, как там у них…
Головастик вскочил и снова ударил по кнопкам, а прокурор поднялся с видом крайнего утомления.
В сопровождении Головастика и дневного референта он неторопливо пошёл по лабораториям отдела химической защиты, вежливо улыбаясь людям с одним шевроном на рукаве халата, похлопывая иногда по плечу бесшевронных, приостанавливаясь около двухшевронных, чтобы пожать руку, понимающе покивать головой и осведомиться, нет ли претензий.
Претензий не было.
