Услышав о таких законах, четыре кандидата заявили, что отказываются ехать. Еще четверо стали возмущаться системой, отказывающей переселенцам в праве владеть земельным участком, который им предстояло сделать плодородным.
Их тут же заменили другими кандидатами.
Отъезд был назначен на середину ноября, зафрахтованный корабль должен был отправиться из порта Гравесенд на Темзе. Он назывался «Анна». Это был галеон водоизмещением в двести тонн, которым командовал капитан Томас.
Филипп и Ребекка простились с Кеном и Марсией Гудричами и Конрадом и Эдит Стэндишами.
Кен Гудрич, отказавшийся возвращаться на берега Саванны, дал им массу бесценных советов. Он грустил и одновременно радовался за своих протеже, отправлявшихся в путешествие. Его жена Марсия плакала. Она сшила для молодой четы одежду, которая понадобится им для жизни в Джорджии.
Гудричи попросили их об одном одолжении:
— На острове Томогучи вы найдете могилу индейского вождя, великого Сквамбо, вождя йео и отца Китги. Это мы привели ее в порядок. Пожалуйста, ухаживайте за ней.
Филипп и Ребекка торжественно пообещали выполнить их просьбу.
Отец Ребекки, Конрад Стэндиш, делавший до сих пор вид, будто не простил дочери ее брак с Филиппом, расчувствовался. К всеобщему удивлению он вручил им двадцать четыре фунта, которые тайно хранил все те годы, что провел во Флит.
— В Джорджии деньги не понадобятся, — запротестовала Ребекка — она хотела, чтобы деньги остались у родителей. — Колония обо всем позаботится!
Стэндиш пожал плечами.
— Я очень хотел бы, чтобы так и было, — сказал он, — но я не верю красивым байкам.
Взволнованная Эдит вспомнила свою подругу Шеннон, нашедшую последнее пристанище во дворе тюрьмы Флит.
Шестого ноября Филипп и Ребекка приехали в Гравесенд и поднялись на борт «Анны».
На корабле царила неописуемая атмосфера. Одни пассажиры опасались плаванья по морю больше, чем нападения индейцев или возможной смерти от голода. Другие, соблазненные утопией, ликовали и считали, что идут по стопам древних евреев. Среди последних был и Филипп.
— Наше предприятие скорее имеет много общего с деяниями римлян. Мы не ищем новых земель, где мы могли бы поклоняться нашему Богу. Мы расширяем пределы английской империи.
Мужчине, который возразил Филиппу, было двадцать шесть лет. У него были очень темные волосы и матовая кожа. Это был Гвидо Мальтерезе, специалист по разведению шелкопряда.
Гвидо, облокотившись на леер, курил трубку.
— Как я вижу, вы путешествуете один, — сказал Филипп.
— В Ливерпуле меня ждут жена и сын.
— Вы не рассчитываете остаться в Саванне?
— Я приму решение, когда Саванна будет существовать.
Филипп возмутился:
— Вы говорите так, словно сомневаетесь…
Гвидо улыбнулся, покачав головой:
— Я поверю в то, что увижу своими глазами.
И он обвел рукой переселенцев, стоявших на палубе.
— Неужели я буду единственным, кто удивится, узнав, что ни один из пассажиров корабля никогда не ступал на дикие земли, о которых нам так увлекательно рассказывали? Мне, например, поведали о шелковом рае. И чтобы убедить меня в этом, мне показали рисунок белой шелковицы, сделанный неким Ламаром, который такой же ботаник, как я солдат армии короля. Говорю вам: я хочу все увидеть своими глазами.
Филиппу понравилась откровенность итальянца.
Они тут же побратались.
В последнее воскресенье перед отъездом преподобный Герберт отслужил службу и благословил отъезжающих. Человек Бога так расчувствовался, узнав о необычном характере предприятия, что приехал в Гравесенд за свой счет.
В четверг семь управляющих Общества Джорджии прибыли в Лондон, чтобы присутствовать на последнем собрании на борту «Анны», на котором председательствовал Оглеторп.
Семнадцатого числа, в девять часов утра, якорь был поднят. Филиппа и Ребекку впереди ждали восемьдесят дней морского перехода от Гравесенда до Бофора в Южной Каролине — первый этап авантюры, разворачивающейся на берегах Саванны.
Через три дня после того, как корабль сделал короткие остановки в Дале и Дувре, Филипп и Ребекка, стоявшие на верхней палубе, смотрели, как на горизонте исчезают очертания Старого Света.
— Ты мечтала о солнце Греции или Италии, но тебе придется довольствоваться тропиками, — пошутил Филипп.
— Если бы только этим!
— Ты боишься того, что нас ждет?
— Нет, я доверяю тебе. — Потом Ребекка показала на Оглеторпа: — И ему.
Вскоре выяснилось, что парламентарий был организатором, не знающим себе равных, и великолепным распорядителем. Его присутствие действовало успокаивающе на пассажиров, для которых первые дни плавания были самыми трудными.
Во вторую ночь в открытом море один из матросов позвал всех пассажиров на палубу.
На небе была видна широкая белая полоса.
— Комета!
И пассажиры, и члены экипажа по-разному отнеслись к ее появлению.
— Несомненно, она указывает нам путь, по которому мы должны следовать, — сказал Филипп, обнимая Ребекку. — Я хочу верить, что речь идет о счастливом предзнаменовании.
В эти мгновения ничто не могло омрачить его счастье и поколебать веру в будущее.
Филипп и Ребекка были готовы ко всему.
В Лондоне старый Августус Муир лежал на кровати. Он был болен, практически находился при смерти. В последнее время единственную радость ему доставляло возвращение в Англию его бесценного «Раппаханнока». С тех пор он с каждым днем слабел. Сын Клеменс рассказал отцу о комете. Августус не мог подняться и только догадывался о ее пути по свету, лившемуся из окна.
Но что значила для Августуса Муира комета, когда уже давно все предвещало ему беду!
Ночью он в полусне видел кошмары. Ему казалось, что вокруг него витают тени Монро и Шеннон Глэсби, прилетевшие, чтобы забрать его в царство мертвых. Ему чудилось, что с крыши доносится совиный смех его старой жены Трейси, которая торжествовала в свои последние минуты…
В Клеркенвелле Гудричи присутствовали при небесном спектакле, стоя на крыше «Красного мундира». В своей молитве они поминали Сквамбо, Ожидаемого-с-нетерпением и Раскат-грома. Они тихо читали молитву на языке маскоги. Они были тем единственным, что осталось в мире от исчезнувшего племени йео: два торговца в лондонском квартале, населенном простолюдинами.
В ту же ночь в окрестностях Дамфри, городе, расположенном на юге Шотландии, семья Фейвели, как и все остальные жители королевства, наблюдала за кометой.
И в тот же вечер у Джека и Клары Фейвели родился их первенец.
