произошло?
— И почему он отправил их к тебе домой в тот день, зная, что Кэт будет там и, вероятно, опознает их?
— Он хотел, чтобы я убил их? Он знал, что я это сделаю.
— Хм, — Максимо проводит рукой по бороде. — Хотя почему бы просто не сделать это самому?
— И почему бы не убить Кэт? Зачем посылать меня делать это? — добавляю я, нахмурившись.
— Может быть, чтобы его руки оставались чистыми? — предлагает Максимо.
Я закатываю глаза. Как бы сильно мой отец ни любил напоминать всем, что когда — то он был самым могущественным человеком во всем Чикаго, у него никогда не хватало духу убивать. У него были другие люди, которые делали это за него, и как только Лоренцо, Максимо и я стали достаточно взрослыми, это стало нашей работой.
— Но он рисковал, чтобы мы узнали то, что он, очевидно, хочет скрыть?
— Сомневаюсь, что он думал, что ты оставишь Кэт в живых, — говорит Максимо. — Не совсем в твоем характере проявлять милосердие.
— Хотя я не убиваю невинных женщин, Макс, — говорю я с хмурым видом.
— Это не то, что он думает.
Я раздраженно провожу рукой по волосам. Такое чувство, что ответ смотрит мне прямо в лицо, но я не могу до него дотянуться.
— По крайней мере, теперь я знаю, почему он был так зол, когда я привел ее в дом.
— И почему он предложил тебе убить ее, когда она забеременела.
— Убей ее или женись на ней, — напоминаю я ему.
— Как бы два конца спектра, — Максимо мрачно смеется, делая глоток своего бурбона.
— Убить ее или сделать одной из нас? Она что — то знает, Максимо.
— Я думал, ты сказал, что она понятия не имела, что происходит.
— Хотя я не думаю, что она знает то, что знает. Или она что — то видела и не понимает, что это что — то значит?
— Что могло заставить его зайти так далеко? Почему бы просто не рассказать тебе, что, черт возьми, происходило?
— Потому что, что бы это ни было, должно быть что — то, чего я бы не упустил из виду. И как бы я ни презирал этого человека, когда дело доходит до бизнеса, я могу вспомнить только одну вещь, по которой мы когда — либо расходились во мнениях настолько сильно, что он пошел на все, чтобы скрыть это от меня, — рычу я, когда все новые детали начинают вставать на свои места.
— Сантанджело? — говорит Максимо с глубоким вздохом. — Я думал, со всем этим дерьмовым дерьмом разобрались давным — давно.
— Может быть, так и было? — говорю я, желая верить, что даже после всего, что он когда — либо делал, мой отец не замешан в том, что я о нем думаю.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спрашивает он. Как только мы приземлимся в Чикаго, навестить моего отца — мой приоритет.
— Нет. Я должен справиться с этим сам.
— Лоренцо?
— Ему не нужно знать. По крайней мере, пока это не будет сделано.
— Как скажешь, Ди.
К тому времени, когда я добираюсь до дома моего отца, уже вечер. Я подождал после семи, когда узнал, что его экономка ушла на день, прежде чем войти, воспользовавшись запасным ключом, который он дал мне, когда впервые купил это место. У него двое вооруженных охранников. Я их не знаю. Это, безусловно, облегчит мне задачу выстрелить им обоим в голову, прежде чем я уйду.
Они улыбаются мне, когда видят, как я иду по коридору. Я редко навещаю его здесь, но я сын Сала. Я не желаю ему зла, конечно. Один из них собирается откусить кусочек от фрикадельки, но они оба останавливаются и заводят светскую беседу о погоде и быках.
— Где мой папа? — спрашиваю я.
— В логове. Смотрит телевизор, — отвечает тот, у кого сабвуфер.
— Он один?
— Ага.
— Спасибо, — говорю я, прежде чем отправиться в логово.
Он сидит, закинув ноги на диван, с бокалом коньяка в руке, когда я вхожу в комнату.
— Привет, пап, — говорю я с вымученной улыбкой.
— Данте? — он выключает телевизор с помощью пульта дистанционного управления. — Что ты здесь делаешь?
— Наконец — то я нашел Лео Эвансона, — спокойно говорю я, садясь в кресло рядом с диваном.
Я не упускаю из виду едва заметное подергивание его глаза и тиканье челюсти, прежде чем он говорит:
— Хорошо. Ты получишь мои деньги обратно?
— Не — а. Это давно прошло.
— Значит, ты убил сукина сына?
— Конечно, сделал.
— Хорошо. Итак, с этим разобрались?
Я игнорирую его вопрос.
— Ты бы поверил, что он пытался пожертвовать собственной сестрой, чтобы оплатить свой долг? — спрашиваю я. — Похоже, это у него в порядке вещей. Кусок дерьма.
— Пустая трата кислорода. Такие люди никогда не меняются, мио Фиглио. Ты оказал своей жене услугу, избавившись от него.
— Да. Ты встретил его тогда, пап?
Он хмуро смотрит на меня:
— Нет.
— О, просто казалось, что ты знал его, вот и все.
— Никогда в жизни его не встречал.
— Я думал, ты был на игре в покер той ночью?
— Нет. Бенетти был там. Не я.
— Значит, ты никогда его не встречал?
— Я уже говорил тебе, что не знаю этого парня, — теперь он становится нетерпеливым, в его глазах вспыхивает печально известный гнев Моретти.
— Даже когда ты спросил его о том, что Элмо и Тони сделали с его сестрой?
Его глаза сужаются:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Нет? Почему ты отправил Элмо и Тони повидаться со мной и Лоренцо в тот день?
— Они хорошие, верные солдаты.
Я качаю головой:
— Видишь ли, в то время я не придал этому особого значения, потому что был слишком занят, замучивая больных ублюдков до смерти, но у тебя не было причин посылать их ко мне и Лоренцо. У нас не было для них работы. Ты послал их, потому что знал,
