тоже, но Хунта успел раньше — вновь вспомнил я бессмертное из Стругацких, когда мой выстрел — снова на всю мощь, расходуя ресурс второго инклюза, отбросил холеного арийца далеко назад, превращая тело в горящий шар. Анненберг проломил стену дома, скрывшись в нем в клубах черного дыма. Двое только что стоявших рядом с ним мужчин превратились в огненные силуэты, в которых более темным были заметны очертания скелетов, сейчас быстро обращавшихся в прах.
Резко повернувшись, положив пистолет на упор согнутой в локте левой руки, я выпустил четыре пули на минимуме заряда, целясь в головы ведущих Белоглазову конвоиров. Попал, каждому. Да и как тут не попасть, ведь стрелял я в состоянии замедления времени, которое из-за моего сосредоточения на целях так и не заканчивалось.
Два стоящих у серого пегаса бойца — с заметно сияющими глазами, явно не чуждые магии, повернулись ко мне. Очень зря — выпрямившаяся боярыня вдруг пронзительно закричала, так что эхо крика волнами пошло, заметно искажая окружающую реальность. Блокирующие магию кандалы на запястьях Белоглазовой лопнули, а чуть погодя, мгновением позже, кровавой взвесью взорвались головы бойцов — лишь чуть позже ее стремительного движения. Синхронные заклинания Белоглазова как ножи с двух рук метнула, я засмотрелся даже.
Моей ошибкой было отвлечься на Белоглазову — я потерял контроль над временем, возвращаясь в привычную его скорость. И пропустил атаку совсем забытого мага воздуха — вспомнил я о нем только сейчас, жестко откинутый ударом воздушного молота.
Я летел высоко, огненный пегас — так же отброшенный воздушным молотом, чуть ниже. Он тяжелее, поэтому приземлился раньше и покатился, поднимая пыль в сполохах пламени. Я легче, так что и пролетел дальше, спиной врезавшись в остановивший мой стремительный полет забор. Очень четко услышал и прочувствовал как хрустят кости, почти сразу потерял сознание от боли, но тут же пришел в себя. Тоже от боли, когда рухнул на землю.
Пегас — словно безвольный робот, уже поднимался на ноги. Встал он как стоял только что, без видимых повреждений. Я тоже привстал, на одно колено. У меня в руках уже был карабин, который я, не очень понял как, во время полета вытащил из седельного чехла. Целясь из-под конского брюха, я выпустил в адепта стихии воздуха две пули — каждый выстрел сопровождался хрустальным звоном полностью израсходованного янтарного накопителя.
Силой маг воздуха определенно умением и возможностями был сравним со Зверевым, потому что ни одна из пуль не только не пробила его щит, а даже отшатнуться не заставила. Но атаковал не я один — четверо поддерживающих иллюзию магов уже умерли, а фигура повелителя воздуха вдруг оказалась в дымчатом коконе, когда на него обратила внимание Белоглазова. Ноги мага оторвались от земли, фигуру его завернуло дугой, блокируя руки.
Повелитель воздуха оказался силен — с ударившим по ушам звуком заклинание оказалось блокировано, причем Белоглазова покатилась по земле с болезненным криком. Но мы уже были не одни — стремительно падая, в мага врезалось сразу несколько хищных птиц, когтями впиваясь ему в глаза. Похоже, как только мы исчезли под иллюзией, «наши» повелители зверей насытили небо глазами, которые сейчас оказались не лишними. А вот у воздушного мага с глазами возникли проблемы — очень уж громко, аж в жилах стынет, он закричал от боли. Отвлекли его не больше чем на секунду — каждая птица взорвалась кровью и комком перьев, но этого времени хватило: пронзительный вопль оборвал мой третий выстрел, превративший воздушного мага в огненную пыль.
Тишина длилась всего пару мгновений, будучи почти сразу нарушена грохотом выстрелов. Стреляли в основном в Белоглазову — она уже стояла, закрывшись серебристым щитом, но и рядом со мной защелкали пули, в щеку брызнуло колкой осыпью штукатурки со стены. Перекатившись, уходя с линии огня за валяющееся неподалеку бетонное кольцо, я выстрелил в сторону дома — один накопитель в ноль по первому этажу — в дверь, второй в окно.
Мне определенно нравится эта винтовка: дом словно вспух, плюнув огнем из всех окон, полетели по сторонам деревянные ставни, приподнялась часть крыши.
Теперь точно тишина. Относительная, конечно — потрескивал огонь, трещали перекрытия мягко оседающего дома. Кто по нам стрелял я не видел, но огневые точки противника подавлены, без вариантов.
Так, в карабине один патрон в магазине остался и к нему один целый инклюз. Мало, но в маузере еще один накопитель. Пистолет я не потерял, вот он висит у бедра, не сорвался во время полета. Потому что что? Потому что я молодец, заранее подумал и добавил к оружию дополнительный тонкий ремень — в ином месте и в иное время его бы назвали тактическим.
— Ты зачем это сделал? — звенящим голосом спросила Белоглазова.
— Ты зачем это сделал? — следом за ней повторило как будто инфернальное эхо.
Я подумал было, что это эффект для пущего убеждения и осознания, но боярыня резко повернула голову, лицо ее изменилось, приобретая хищные черты. Да и мое, наверное, тоже перекосило, когда я увидел выходящего… выходящее, вернее, из огня и дыма рушащегося дома существо.
Это был такой недавно холеный Александр Анненберг, без сомнений. Вот только побывав в огне, он сбросил маскировку. Австриец сейчас стал похож на виденных в Коканде инферов, хотя выглядел гораздо страшнее. Светлые волосы в беспорядке, часть дымится, часть как огненным языком слизало, костюм в прожженных и тлеющих проплешинах. Кожа — там, где не заляпана гарью и грязью, мертвенно бледная, до синевы. Лицо тоже молочно-бледное, но не везде — вокруг глаз и на скулах чернота в прожилках, как будто под кожу нефть шприцом закачали. Кроме того, черная тягучая жидкость течет по щекам, словно слезы из глаз, но вот самих глаз не видно: очки остались на лице. Стекла покрыты гарью, но видеть существу это не мешало — он уже перемещался в нашу сторону.
Не шел, а именно перемещался, преодолевая расстояние росчерками, мелькая буквально фотографическими вспышками. Наверное, так видят меня те, кто наблюдает мою стрельбу в моменте замедления времени — вот только я всего лишь стреляю быстро, а не перемещаюсь!
Неотвратимо приближающийся инфер вдруг остановился — на его пути возник дымный смерч, который тут же словно ветром сдуло. Анненберг, даже не поворачиваясь, резко выставил руку в сторону Белоглазовой — я это понял и увидел уже постфактум, когда она вскрикнула.
Серая защитная полусфера лопнула с громким звоном, боярыня пошатнулась — ее словно невидимый противник в захват пытался взять, а она сопротивлялась. Рука замершего на
