с «Облачного Пути» Ратибор. — Перекрыть мы ее сумеем, долго не продержимся, но сутки реально не выпускать технику получится.
— Тогда за дело! — я поднялся из-за стола. — Я отправлюсь на дирижабле и с наступлением ночи устрою им концерт «Гнев Комаришкина».
— «Не беси Комаришкина», да? — улыбнулся командир. — Слышал я об этом кличе. Все новости о тебе с этой фразы начинали, уж больно она этим шелкоперам-репортерам понравилась.
— Так меня действительно не стоит бесить! — подмигнул я Ратибору и отправился на «Облачный Путь».
Вечер в небесах выглядит странно. На земле уже солнце зашло, сумерки начинают превращаться в темень, а над облаками солнце еще высоко. Вечерний штиль позволяет зависнуть прямо над целью и лишь слегка подрабатывать моторами удерживая позицию.
Я перетащил труп бывшего капитана в кают-компанию, запер двери и занимался практической некромантией. В этот раз мне не нужен был сложный некроконструкт, я старался изготовить из него некроартефакт. Не то, что-бы в этом была особая необходимость, но до начала запланированной операции еще пара часов, а позицию мы заняли три часа назад, так что я просто решил занять свое время практикой и внести немного хаоса в предстоящее действие.
Кроме бывшего капитана в моей поделке были задействованы два грависпаса. Эти грависпасы весьма интересные изделия на базе артефакторики, позволяют экстренно покинуть дирижабль и не разбиться о землю при приземлении.
В падении грависпас работает как стабилизатор и уменьшитель скорости спуска. Как понимаю, тут происходит заигрывание с константой ускорения свободного падения, полностью остановиться не выходит, так что падающего разворачивает и фиксирует в максимально противостоящую набегающему потоку воздуха фигуру, по простому — растягивает как морскую звезду. При этом грависпас генерирует плоское поле очерчивающее падающую фигуру и это поле тоже имеет сопротивление воздуху.
К сожалению, на момент столкновения с землей скорость еще высока и поэтому, на высоте 10 метров срабатывает «воздушный взрыв», который создает резко расширяющийся объем плотного воздуха. Эта воздушная подушка и гасит удар почти полностью.
Лететь распятым к базе, на которой пара сотен недоброжелателей в весьма возбужденном состоянии — идея так себе. Маготехническим ПВО ночь не помеха, только пройду облака и тут же буду засечен, подсвечен и обстрелян.
Но второй вариант — проникать через стену еще более самоубийственен. Вот вожусь стараясь повысить свои шансы. Главное в прямом штурме одиночкой превосходящих сил противника сидящих в обороне — это необычность и оригинальность.
Был бы девушкой — рванул бы в низ с обнаженными сиськами наперевес, а пока противник ошалело любовался бы ими — перестрелял бы всю базу! И не смейтесь! Знавал я одну героиню в прошлом своем мире, которая именно так и побеждала во всех своих схватках. Раз — и топик вверху под подбородком, два — противник ошарашенно выпучивается на четвертый размер, три — и меч героини выхваченный из заспинных ножен сносит голову противника.
Пока она была молода — ее коронка работала безотказно. Но годы идут, кожа дряблеет и в одну из схваток противник просто ткнул ее полуторником меж грудей. Как он потом рассказывал в корчме за кружкой пива — «эти дряблые уши спаниеля до пупа напомнили мне бывшую жену, вот и ткнул ее на рефлексе».
На мою грудь никто засматриваться не будет, вот и готовлю сюрприз со спецффектами.
***
Ночь вступала в свои права, тени от фонарей наливались темнотой, дневная суматоха от столь наглого убийства Сиятельства Сурка, подрыва радиоцентра и угона дирижабля начала ослабевать. Комаришкин, казавшийся обычным молодым лошком, волей случая получившим статус главу рода, оказался тем еще диверсантом.
Лишив базу людей принимающих решение и уничтожив средство связи, он вызвал управленческий коллапс. Оставшиеся руководители знали только свой участок ответственности, брать на себя полноту власти не желал никто. Кризис не то время, когда можно почивать на лаврах, кризис — это бремя принятия решений и гарантированный разнос от тех, кто вложил сюда деньги и ждет не проблем, а дивидендов.
Попытка отправить группу на легкобронированных внедорожниках для налаживания канала связи завершилась неудачей. Колонну из четырех машин классически взяли в засаду подорвав переднюю и слегка повредив последнюю. Именно последняя и успела улизнуть, пока остальные машины поливали из крупнокалиберного пулемета.
Захар скучал на посту ПВО. Оптический сканер обшаривал небо в попытке засечь возможную угрозу. Несколько раз срабатывала ложная тревога — сканер засекал то низколетящую птицу, то высоко летящий косяк уток. В работу Захара как раз и входило — сидеть, пялиться в экран и жать кнопку отмены, убедившись, что захваченная магоматикой визора цель угрозы не несет.
Работа — не бей лежачего, а оплата вполне достойная. Захар уже приноровился читать книги на дежурстве, мельком отвлекаясь на красную лампу индикации тревоги. Он рефлекторно бросал взгляд, опознавая, что в этот раз захватил сканер, хотя, бывало, иной раз, и жал отмену просто на рефлексе.
За все время работы ни разу не пришлось подтверждать угрозу атаки с воздуха.
Вот и сейчас, вспыхнуло предупреждение, Захар машинально оценил габариты цели на большом экране проецирующим захваченное визором, сравнил с дальностью и стукнул по отмене тревоги. Его вниманием снова завладела книга, но что-то зудело в подсознании не давая насладиться сюжетом и, спустя десяток секунд, взгляд вернулся к экрану.
На весь экран транслировалась сюрреалистическая картина падающего на базу мертвеца с синюшно-фиолетовым лицом и раскинутыми, как будто он готовился к объятиям руками. Белесые буркалы глаз ежесекундно попыхивали потусторонним красным цветом, а на мертвеце стоял сам Комаришкин с двумя штурмовыми
