Кэролайн глубоко задумалась над словами сэра Альберта и вдруг почувствовала, что у нее стынет в жилах кровь. Брент не рассказывал ей об одержимости матери и своем происхождении и утаил, что Альберт Маркэм — его дядя, потому что боялся, что наука значит для нее больше, чем он. Ведь именно так, по его мнению, было у них с матерью. Ответы на вопросы, которые мучили ее последние несколько месяцев, внезапно оказались перед ней как на ладони.
— Я наконец-то понимаю, — прошептала она, дрожа. — Он не рассказывал мне, что вы его дядя…
— Потому что, леди Кэролайн, он наверняка до смерти боялся потерять вас, не выдержав соперничества с наукой. Когда он узнал о ваших планах учиться в Америке, этот страх разгорелся с новой силой и усугубил его давнишнюю неприязнь к ботанике как таковой. Изгоняя вас из своей жизни, он пытался оградить себя от вполне реальной и глубоко засевшей боли — боли отверженного человека.
— Если бы он только позволил мне объяснить ситуацию, до такого бы не дошло, — выпалила Кэролайн в порыве раздражения. — И если хотите знать, сэр Альберт, он не просто вежливо попросил меня уйти, а практически вытолкал меня из дома взашей.
Маркэм тихо усмехнулся и медленно встал.
— Что ж, как уже говорил, я, пожалуй, предоставлю вашему мужу самому объяснять свои действия и уверен, что вам так же не терпится услышать эти объяснения, как ему не терпится увидеть вас. Между тем мы собираемся работать вместе, и я буду очень признателен, если вы станете называть меня дядя Альберт.
Желудок Кэролайн свернулся в комок, и она быстро заморгала в полной уверенности, что неправильно расслышала.
— Прошу прощения?
Маркэм странно на нее посмотрел.
— Вы бы предпочли работать отдельно, леди Кэролайн, или вам просто неловко переходить на неформальное обращение?
Кэролайн сглотнула, стараясь оправиться от изумления.
— Вы хотите со мной работать?
— Естественно, — удивленно ответил он. — Вы так трудолюбивы, организованны, талантливы. С моей стороны было бы глупо упустить такую возможность, и, строго между нами, леди Кэролайн, я не мог бы чувствовать себя честным человеком, если бы вся слава за создание лиловой розы досталась мне одному.
Маркэм снова опустил глаза в пол, задумавшись, и медленно подошел к ней.
— Я намеревался предложить вам начать с «Розалин». — Бросив на Кэролайн мимолетный, пронзительный взгляд, он добавил: — Кстати, назвать сорт в честь моей внучатой племянницы было блестящей идеей. Чудесное имя для розы. Я также хочу, чтобы вы подключились к моим экспериментам с ядовитыми ягодами, главным образом с плющом, остролистом и сладкогорьким пасленом, а также занялись скрещиванием двух североафриканских ползучих растений. Я уже несколько месяцев собираюсь поработать с ними, но мое время ограничено. Если вы беспокоитесь по поводу приличий или рождения ребенка, то не стоит — в этой теплице достаточно места, и вы можете работать здесь без лишних наблюдателей. Я могу навещать вас раз в месяц или около того, чтобы сравнивать записи и сверять ваши успехи с моими, а после того, как родится малыш, мы можем составить расписание, которое будет вам удобно, учитывая новые обязанности. Моя личная теплица находится всего в трех часах езды отсюда, так что можно будет при случае разбить график на дежурства.
Маркэм остановился прямо перед Кэролайн и подхватил ее ладонями за локти.
— К несчастью, я не смогу платить вам за ваш тяжелый труд или предложить вам научную степень, и об этом я искренне сожалею. Но для вас это превосходная возможность учиться и общаться с некоторыми лучшими ботаниками Англии. Я также обещаю приложить все усилия, чтобы ваша работа получила должное признание.
Он улыбнулся, глядя сверху вниз в ее изумленное лицо.
— Прошу вас, скажите «да», леди Кэролайн. Вы станете отличным коллегой, а я отчаянно нуждаюсь в помощи человека, который больше заинтересован в ботанике, чем в рыцарском звании.
Никогда в жизни Кэролайн не чувствовала себя удостоенной большей чести. И такой польщенной. И если бы этот странный поворот событий не наполнил ее ощущением нереальности происходящего, она бы наверняка разразилась ливнем радостных слез. Сбывалось самое невероятное из всех ее чаяний, и эту мечту ей собственными руками дарил умный, прославленный ботаник, стоявший перед ней и говоривший с ней не как с женщиной, а как с равной. Это самый прекрасный и важный момент в ее жизни, и память о нем всегда будет согревать ее.
Улыбаясь от восторга и сдерживая волну эмоций, грозивших лишить ее дара речи, Кэролайн протянула руку.
— Буду счастлива работать с вами, сэр. И, пожалуйста, зовите меня Кэролайн.
— Дядя Альберт, не забыли? — поправил Маркэм, улыбаясь в ответ и беря ее за руку. Он крепко сжал ее на мгновение, а потом похлопал по пальцам. — А теперь, пожалуй, вам пришло время побеседовать с мужем. Он определенно дурак, если вытолкал взашей такую очаровательную леди, и я надеюсь, что вы зададите ему за это хорошую взбучку. — Он наклонился к ней и лукаво улыбнулся. — Только, пожалуйста, не убивайте его.
Кэролайн рассмеялась.
— Я постараюсь сдерживаться.
Маркэм повернулся и окинул взглядом комнату.
— А пока вы сдерживаетесь, чтобы не совершить убийства, я, пожалуй, осмотрюсь в вашей теплице, сделаю кое-какие заметки и оставлю на столе список того, с чего советовал бы вам начать работу. Я вернусь через две недели, и мы перейдем к более подробному обсуждению. Все честно?
Кэролайн хотелось расплакаться.
— Спасибо, дядя Альберт.
Он снова улыбнулся и кивнул в сторону двери.
— Дождь стихает.
Как бы ни волновалась Кэролайн перед встречей с мужем, она быстро направилась к выходу, последний раз оглянулась для уверенности, потом подняла капюшон накидки и твердым шагом вышла из теплицы.
Глава двадцать четвертая
Возможно, потому что дождь еще моросил, а может быть, просто случайно, Кэролайн шла, опустив голову. Вдруг, меньше чем в двадцати футах от двери теплицы, прямо посреди грязной тропинки она нашла первую розу.
Кэролайн не на шутку удивилась, увидев на коричневой лесной земле изумительный, персикового цвета бутон, и, заинтригованная, нагнулась за ним и легонько стряхнула с лепестков капельки воды. Не успела она удивиться, как сюда попала роза, как нашла вторую, точно такую же, потом еще и еще…
У Кэролайн заколотилось сердце. Чем ближе она подходила к дому, тем сильнее нарастало в ней тревожное нетерпение и тем больше прекрасных роз она сжимала в руках.
Она поняла, что они от Брента, и, к тому времени как достигла черного входа в дом, уже задыхалась от желания скорее увидеть его, от волнения перед встречей после долгих недель разлуки и надежды. Кэролайн хотелось обрушить на мужа всю силу своего гнева, но этот его поступок был задуман, чтобы смягчить удар. И замысел оправдывался, ибо ее сердце уже наполнилось нежностью, а руки — двадцатью тремя розами, все идеального персикового цвета от первой до последней, с длинными стеблями без шипов.
