Анна с мольбой стиснула его руку.
– Он был ближайшим другом отца, Морван. И долгие десятилетия служил нашей семье верой и правдой.
– Но не мне.
Она не нашлась, что на это возразить. Гарольд обрек его на смерть. Так о каком милосердии со стороны Морвана могла идти речь?
Он обнял ее лицо ладонями и нежно провел по вискам подушечками больших пальцев.
– Если бы речь шла только обо мне! Но ведь он и тебя не пощадил. Ты должна была стать добычей этого негодяя Порвана!
– Кто-нибудь из вассалов подал голос в его защиту?
– Нет. Даже Фуке на это не решился. Только ты одна, если не считать его супругу.
Анна должна была ненавидеть Гарольда за то, что он желал смерти Морвану, а ей уготовил горькую долю стать женой этого помешанного. Если бы ее план провалился, Морвана, а возможно, и ее самой уже не было бы в живых. Но план был блестяще претворен в жизнь, и Морван свободен, ему, как и ей, ничто больше не угрожает, потому что Гюрван мертв. Она была так счастлива! Ей хотелось, чтобы муж остался в ее объятиях, вместо того чтобы идти во двор и снова обнажать свой меч. Неужто же она мечтает о невыполнимом?
– Ты сам говорил, я никогда ни о чем тебя не просила. Так не откажи мне в этой первой просьбе!
Морван сердито нахмурился:
– Анна, оставь это!
– Не могу, Морван! Воля твоя, но мне жаль его, жаль несчастную Жервез. Они ведь и без того сурово наказаны. Им не на что будет жить. Гарольду в его годы нелегко будет найти себе место в воинском гарнизоне. Поль вынужден будет содержать обоих.
– Ты впервые обращаешься ко мне с просьбой. И касается она того, кто готовил нам обоим гибель.
Она нежно погладила его по раненой руке и вкрадчиво заговорила:
– Морван, я кое-что хочу открыть тебе. Помиловать Гарольда я прошу не ради него. И не ради Жервез или меня. Пойми, когда-нибудь дитя, которое я ношу, услышит об этом дне, так пусть наш сын или дочь узнает о твоем великодушии, а не о жестокости, даже и оправданной.
Морван онемел от неожиданности. Смысл ее слов не сразу дошел до его сознания. Вот пухлые губы тронула несмелая улыбка, в глазах засияли искры.
– Ты уверена? – вскричал он, едва не задушив ее в объятиях.
– Тише, ты мне сломаешь ребра! – усмехнулась она. – Я говорила с Катрин и Рут. Сомнений быть не может, я беременна.
Он провел кончиками пальцев по ее щеке.
– Ты этого не очень-то желала.
– Не довольно ли поминать старое? Я изменилась, Морван, неужели ты этого не замечаешь? Вдобавок вспомни, не говорил ли ты мне, что твой далекий предок, основатель рода, перебрался в Англию из Бретани. Так что наследником нашим будет бретонец, хочешь ты этого или нет!
Он приник к ее губам в поцелуе. Анна по-прежнему смотрела на него с мольбой. Ее последний козырь был выложен на стол…
– Полагаю, в такую минуту мне следует проявить великодушие. Могу ли я поступить иначе, получив это известие? – Он улыбнулся. У Анны точно гора с плеч свалилась.
– Я так и знала! – Она чуть не плакала от радости. Рука об руку они вышли в зал. Морван был сам не свой от счастья. С каждым шагом он прижимал к себе Анну все теснее, и у выхода из замка ступни ее почти оторвались от земли.
Вот они спустились с крыльца, и Морван, отступив на шаг, стал рассматривать ее фигуру, задерживая взгляд на животе.
– Еще ничего не заметно, – прошептал он так тихо, чтобы только она могла его слышать.
В середине просторного двора молча стояли четверо вассалов и Асканио. Фуке держал наготове большой двуручный меч в ножнах.
Анна и Морван, весело смеясь, зашагали к ним. Вассалы обменялись недоуменными взглядами. Тощее лицо Гарольда выражало неодобрение. Он, судя по всему, считал такое поведение Морвана в преддверии казни проявлением дурного тона.
Фуке стал вынимать меч из ножен. Но Морван покачал головой и остановил его руку.
– Я только что получил добрые вести от своей супруги. Дарю тебе жизнь, Гарольд, по ее просьбе и ради ребенка, ради моего сына, которого она носит под сердцем. Повелеваю тебе немедленно покинуть эти земли.
Трое вассалов испустили вздох облегчения, а что до мягкосердечного Фуке, так тот не удержался, чтобы на прощание не хлопнуть старого друга по плечу.
Взгляд Морвана обратился к крепостным воротам.
– Что это? Неужели оруженосец уже спешит к тебе с лошадью? Но когда же он успел узнать…
Гарольд и остальные повернулись к воротам. По двору на рыжем жеребце медленно ехал всадник, ведя в поводу гнедую кобылу. Костлявый юнец в мешковатых панталонах и просторной тунике ловко держался в седле. Лицо его почти скрывали от взоров окружающих широкие поля соломенной шляпы.
– Что за дьявол… Эй ты, женщина! – прошипел Гарольд.
– Никакая я тебе не «эй ты, женщина»! – сердито отвечала Жервез, протягивая ему поводья.
Морван и Анна переглянулись. Оба едва сдерживали смех.
– Ступай оденься как подобает. Я не намерен ехать по дорогам в компании с таким огородным пугалом.
– А я не намерена ехать верхом бог весть куда, быть может, через всю страну, в дурацком платье! Этот наряд удобен и дешев. Платья я поберегу для других случаев. А в панталонах и тунике любому ловчее сидеть в седле. Спроси хоть миледи Анну.
Гарольд метнул на свою госпожу свирепый взгляд.
– Ты что-то хотел сказать? – нахмурился Морван. – Быть может, объявишь, что готов скорей умереть, чем быть спутником женщины в мужском платье? Так мы это можем легко устроить. Меч к твоим услугам. – Он поклонился Жервез: – Миледи, можете остаться с нами, если пожелаете. Мы отвезем вас к родственникам.
– Благодарю вас, милорд, и вас, миледи. Но нет, я уж не брошу этого старого осла. Привыкла, знаете ли, за два с лишним десятка лет к его хмурой физиономии.
Наклонившись, она пожала Анне руку. Копыта лошадей зацокали по булыжникам двора. Вот Гарольд и Жервез проехали сквозь ворота замка, который долгие годы был их родовым гнездом. Вскоре стук копыт стих вдали, и Морван обратился к Фуке, Болдуину и Голтье:
– Есть ли еще вопросы, которые требовали бы срочного разрешения? – Все трое помотали головами. – Рад это слышать.
Анна вскрикнула, когда он неожиданно подхватил ее на руки и понес к крыльцу. У входа в зал он наклонил голову и впился в ее губы страстным поцелуем. Она с готовностью ему ответила.
– Риск был огромен.
Они лежали в постели, утомленные ласками. Их объятия были сначала бурными и торопливыми, а после нежными, томными, долгими. Оба не могли насытиться друг другом. Его слова застали Анну врасплох. Она надеялась, что он не заговорит об этом по крайней мере еще день или два.
