воли, чтобы сохранить концентрацию до конца дня, пока ее слова звучат в моей голове.
«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе …»
Я так хочу этих слов. Даже если она закончит словами: «Я работала под прикрытием», мне все равно.
Когда мои глаза естественным образом встречаются с ее, я знаю, что в глубине своей гребаной души чертовски хочу изменить ее слова.
«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе, что люблю тебя».
Я не для того зашел так далеко в своей карьере, чтобы так легко все бросить. Не для того, чтобы сдаться, столкнувшись с проблемой, большой или маленькой. И да, я никогда не оказывался в подобной ситуации, так что с Оливией мне предстоит пройти по неизведанной территории. Но я не дурак. И знаю, что она позволила мне увидеть себя настоящую, пока мы были под прикрытием, как и я ей.
Но теперь я хочу большего. Да, это будет чертовски трудно. Нам предстоит долгий путь подготовки к судебному процессу, а когда он начнется, опасность будет подстерегать нас вместе со стрессом, связанным с сохранением наших личностей в тайне. Но когда все закончится, ей лучше быть готовой ко мне. Ей лучше знать, что она моя.
Потому что я точно принадлежу ей.
Шестьдесят шестая глава
Оливия
Требуются огромные усилия, чтобы сосредоточиться на второй половине встречи. Большинство из нас доедают свой обед, одновременно задавая вопросы или внимательно слушая. Пенман поднимает фотографию Мэнни.
— Наш информатор, Мануэль Эспозито, — единственный человек, который за все эти годы успешно дистанцировался от Джоанны Сантилья. Как вы можете видеть здесь — эту фотографию он недавно передал нам — он был близок с Сантильей и ее мужем, Антонио Хименесом.
— Хименес был его ближайшим другом, пока между ними не произошел разлад перед смертью Хименеса…
Я поперхнулась салатом.
Тим крепко похлопывает меня по спине.
— Ты в порядке?
Все обеспокоенно смотрят на меня, и я быстро выпиваю воду, а затем отмахиваюсь от них со словами.
— Извините. Не туда попало.
Вот черт. Эмоции бушуют в моей груди, а я с трудом делаю даже неглубокие вдохи. Зажмуриваюсь, представляя себе Мэнни, стоящего между Антонио и Джоанной, и то, что только что рассказал Пенман.
Хименес был его ближайшим другом, пока не произошел разрыв…
Слова, написанные в дневнике, вспыхивают в моем сознании.
Самое ужасное, что мне все равно, что эти девочки не мои. Может быть, я просто не хочу признавать, что меня предала женщина, которую я любил столько, сколько себя помню. Что меня предал мой лучший друг.
Не отрывая глаз от фотографии, я изучаю ее, словно пытаюсь расшифровать какой-то секретный код. Жуткое предчувствие пробирается по позвоночнику, и дрожащей рукой я поднимаю пальцы и слегка провожу ими по подбородку и носу, которые до странности похожи на человека на фотографии.
Может ли Мэнни Эспозито быть моим настоящим отцом?
Я знаю, что ДНК Мэнни есть в архиве, поскольку он не только был арестован, но и служил информатором. Чтобы убедиться, мне нужно получить ее и сравнить со своей собственной. Но я не могу позволить себе проколоться, делая это, поскольку и без того нахожусь под жестким контролем из-за моей связи с Сантилья.
Есть только один человек, которому я могу доверять, чтобы помочь с этим. Тот, кто воплощает в себе определение «осторожный» и доверяет только таким же.
Тим.
На следующее утро я ломаю голову над тем, как мне попросить его о помощи, когда Тим придвигает стул к моему столу и опускается на него. Беглый взгляд по сторонам подтверждает, что наши коллеги бросают в мою сторону либо язвительные, либо подозрительные взгляды, что в последнее время становится нормой. К счастью, Тим, похоже, ничего этого не замечает.
Он определенно в меньшинстве.
Опираясь локтем на мой стол, он подпирает подбородок рукой.
— Давай. Спрашивай, что бы это ни было. — Его тихий тон гарантирует, что нас не подслушают, но я все равно не могу рисковать.
Я делаю вдох и вздрагиваю, прежде чем встретиться с ним взглядом.
— Мне нужна услуга.
Я пишу карандашом едва заметно.
— Мне нужно, чтобы ты сравнил ДНК Эспозито с моей.
Я напрягаюсь, ожидая его реакции. Когда его глаза поднимаются к моим, они пусты, но он понижает голос до едва слышного шепота.
— Считай, что все сделано.
С таким же невозмутимым видом, как и всегда, он выпрямляется в кресле и опускает руку. Достаточно громким голосом, чтобы другие могли его услышать, он говорит.
— Понял. Один ореховый латте на подходе. — Он поднимается и ставит стул на место, не говоря больше ни слова.
Часть меня хочет посмеяться над тем, как просто он это сделал.
Но когда я стираю написанное, другая часть меня напрягается, гадая, что именно выяснится в результате.
На следующее утро, собираясь на работу, я получаю сообщение от Тима. Все проверил. Вот результаты.
Затем он присылает отсканированную фотографию теста ДНК. Я отхожу в сторону от лифта, пока судорожно перечитываю результаты теста.
У анонимного мужчины обнаружены генетические маркеры, которые должны присутствовать у биологического отца анонимной женщины.
Вероятность отцовства составляет 99,89 %.
Вот это да! Непреодолимая благодарность за то, что Тиму все же удается сохранить в тайне этот тест, чтобы защитить наши личности, но при этом дать мне ответы.
Мэнни Эспозито. Я вспоминаю нашу первую встречу с Мэнни. Его странная реакция на встречу со мной, как будто он столкнулся с призраком. А когда мы общались в его патио, в его профиле было что-то такое, что я не могла определить.
Черт побери. Такое ощущение, что Вселенная каждый день пытается перевернуть мою жизнь с ног на голову.
Закрываю на мгновение глаза и глубоко вздыхаю, чувствуя, как меня охватывает шок. Я никак не могла предположить, что в тот вечер, когда мы были в доме Мэнни, я стояла лицом к лицу со своим биологическим отцом.
Человеком, которого я никогда раньше не встречала. Человеком, о существовании которого даже и не подозревала.
И если смерть моих родителей, Лиама и Бет, чему-то и научила меня, так это тому, что никогда нельзя принимать время как должное.
Даже если эта новость становится чертовски неожиданной и направит меня по совсем другому пути, чем предполагалось, я не смогу от нее избавиться.
А значит, мне нужно поговорить с Мэнни.
Шестьдесят седьмая глава
Лука
Что-то не так. Я понимаю это сразу, как только Оливия входит
