Причины для опасений были серьезные. Автоматы и боеприпасы, перемазанные глинистой жижей не могли действовать, и четыре бойца из шести, имея оружие, оказались на время обезоруженными.
Случившееся повергло всех в уныние. Все тут же разделись донага, но никто не кинулся отстирывать одежду. В первую очередь мыли оружие.
Автоматы пришлось разбирать полностью. Потом каждую деталь промывали в проточной воде. Таран, занявшись своей винтовкой, набирал в рот воду, прикладывал к губам дуло и продувал ее через ствол, до тех пор пока вытекавшие из патронника струи потеряли глинистый цвет. Только окончательно вымыв металл, его протирали насухо и смазывали тонким слоем оружейного масла.
Все торопились. Каждый хотел поскорее почувствовать себя вооруженным.
И лишь закончив возню с автоматами, люди принялись за стирку одежды.
В течение получаса река, до того кристально чистая, несла вниз мутные, окрашенные в глинистый цвет, струи.
Еще два часа ушло на то, чтобы подсушить одежду и главное дать подсохнуть на солнце обуви, и группа Полуяна продолжила движение в глубину Итум-Калинского района Чечни, двигаясь по северному плечу хребта Сусулкорт.
Шли осторожно, остерегаясь случайных встреч с боевиками. Впереди, выполняя функцию головного дозора, двигались Таран и Столяров.
У людей, чья профессия связана с постоянным риском, вырабатывается особое, по-звериному тонкое ощущение близкой опасности. Ничто не говорило о возможности присутствия посторонних: все таким же тихим как и раньше выглядел лес — ни подозрительного шума, ни хруста ветки под неосторожной ногой, ни крика или хлопанья крыльев перепуганной птицы, а Таран вдруг почувствовал незримую угрозу. Из-за кустов орешника, из темного, захламленного буреломом леса струились тяжелые волны опасности, заставившие его остановиться и замереть.
Подняв руку, Таран остановил Столярова. Тот изготовил оружие.
Таран укрылся деревом и осторожно оглядел поляну, открывшуюся перед ним. Судя по всему, здесь недавно побывали люди.
Боевики на своей территории чувствовали себя спокойно и даже не пытались маскировать следы пребывания. Трава была вытоптана, пустые консервные банки из-под сгущенки и мясных консервов валялись на поляне. Похоже, что каждый, кто опустошал банку, тут же швырял ее от себя подальше, куда глядели глаза. Большое количество золы в кострище позволяло предположить, что боевики в этом месте провели прошлую ночь.
Не заметив опасности, Таран вышел на поляну и присел у кострища. Прутиком расшевелил серую кучку пепла. Оттуда потянуло теплом и поднялся легкий дымок. Значит, боевики ушли отсюда на рассвете, даже не залив костра.
Неожиданно послышался треск кустов. Таран быстро укрылся за деревом.
На поляну вышел чеченец, по виду еще совсем молодой парень. Он должно быть что-то забыл на стоянке и обнаружил пропажу, когда все отсюда ушли. Парень двинулся по поляне, нагнув голову. Временами останавливался, носком ботинка разгребал траву, ничего не обнаружив, шел дальше.
Резванов, к которому парень оказался в тот момент ближе, чем к другим, поднял руку, сжал пальцы в кулак и тут же разжал их. Было ясно, что он предлагает взять боевика.
Полуян показал большой палец.
Когда чеченец прошел мимо дерева, за которым скрывался Резванов, тот бесшумно вышел на поляну и оказался за спиной противника. Негромко спросил по-чеченски:
— Что ты ищешь?
Боевик обернулся и тут же ему в лицо прямо под нос уперся ствол пистолета.
— Не дергайся! — продолжил Резванов. — Ты кто?
Вместе с подоспевшим на подмогу Тараном они отвели пленного в чащу и заставили лечь.
Остальные, собравшись неподалеку и держа оружие наготове, молчали. Все хорошо помнили, к чему первое же русское слово привело в случае с Саду Шовлаховым.
— А сам ты кто? — ответил чеченец вопросом на вопрос.
Судя по всему, он в первый момент онемел не от страха, а от неожиданности.
Резванов вспомнил фамилию человека, труп которого они сняли с дерева над пропастью.
— Мы из особого отряда Ханпаши Хамидова. Я майор Идрис Мугуев.
— А я, Канташ Нухаев. Разведчик, — парень шевельнулся. — Разреши мне встать.
— Полежи еще немного, — отказал ему в просьбе Резванов и кивнул Тарану, чтобы тот обыскал пленного.
Пока Таран ощупывал одежду и шуровал по карманам чужого обмундирования, Резванов спросил:
— Кто твой командир?
— Полковник Астемир Везирханов.
— Сколько у него в отряде человек?
Канташ вдруг с подозрением посмотрел на Резванова и сказал:
— На такие вопросы я отвечать не стану. Сколько у кого человек, не ваше дело. Я же не спрашиваю, сколько вас!
— Но положил на землю тебя я, а не наоборот, — возразил Резванов.
— Наши недалеко, — зло предупредил Канташ. — Я сейчас закричу…
Щелчок курка, звяканье затвора, откатившегося назад и выбросившего гильзу, — все это, вместе взятое, и было самым большим шумом в тот момент, когда негромким хлопком выстрела Резванов выбил жизнь из тела боевика. Убирая пистолет с навинченным на него глушителем, добавил:
— Глупый, если собрался кричать, то об этом не следует предупреждать.
14
Генерал Аслан Масхадов сидел за столом, положив руки на стотысячную склейку карты Чечни и Дагестана. Карта, на которой каждый сантиметр соответствовал одному километру, позволяла судить о топографических особенностях местности с максимальной точностью. На ней можно было найти не только населенные пункты, но и определить расположение отельных построек — сараев, амбаров, складов, проследить течение ручьев от истоков до впадения в реки, узнать все о полевых дорогах, вьючных и пешеходных тропах, найти колодцы, овраги, памятники, курганы, могильники. Получивший отличную подготовку в советском военном училище — Тбилисском артиллерийском, — где немало места уделялось специальной горной выучке, он без затруднений читал карту, и гнутые линии горизонталей рисовали ему горы, впадины, лощины с такой ясностью, словно они были вылеплены стараниями топографа в ящике с песком.
Докладывал начальник разведки главного штаба ичкерийской армии. Вести были нерадостные, и Масхадов слушал их с особым вниманием: умный учится не на победах, а на неудачах.
— Сведения агента Джохара из Дагестана не подтвердились. Через границу Ножай-Юртовского района разведгруппа федералов не проникала. Там нами были перехвачены все пути и появление шести человек было бы замечено обязательно. Зато стал известен целый ряд странных и пока не объясненных фактов. На территории Дагестана, где-то в Тляратинском или Цумадинском районах пропала группа афганцев-моджахедов и пакистанских военных, которая шла к нам. Если ее перехватили регулярная армия или спецназ МВД, русские подняли бы пропагандистский шум. Двадцать шесть человек, попавшие в плен или уничтоженные в бою — прекрасный козырь для пропаганды. Но группа пропала бесследно. Наши проводники, которые ждали ее в Шаре, никого не встретили. Человек, высланный навстречу, также исчез. Внезапная гибель такой группы опытных горных бойцов могла произойти только при боевой стычке с профессионалами или отрядом, превосходившим их по силам. Поэтому у меня возникло мнение. Сообщение Джохара было верным, но он ошибся в определении маршрута российского отряда.
