что поле это было священным, оно было очищено и освящено… кровью царских и воинских родов, пролитой Парашурамой, воплощением верховного бога Вишну когда он несколько раз подряд уничтожил кшатриев, ставших для земли непосильным бременем, и наполнил их кровью озёра, здесь, на поле Куру. Иначе говоря, это то же самое «чистое поле» русских былин. И вполне можно переводить начало «Бхагавадгиты» в русском былинном духе: «В чистое поле, в поле царей вышли, чтобы сразиться». Очевидно, что и в русской былине «чистое поле» рассматривалось как место священное, где совершается священное действие в виде ритуальной войны. Как таковое оно же является срединной землёй, промежуточной между этим миром и потусторонним, и даже, скажем прямо, учитывая веру в высокую судьбу погибших на поле брани, – не лестницей, но трамплином на небеса. А дорога на небеса никогда не бывает простой. Препятствия и испытания – необходимая часть мистического проекта по восхождению. Поэтому далее: «Солнце ему тьмою путь заступаше, нощь, стонущи ему грозою, птичь убуди; свист звърин въста, збися Дивъ, кличетъ вреху древа, велитъ послушати земли незнаемъ, Влъзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебъ, Тьмутороканьскый болванъ!» Перевод: «Солнце ему тьмою путь заграждало, ночь стонами грозы птиц пробудило, свист звериный поднялся, встрепенулся Див, кличет на вершине дерева, велит послушать земле неведомой, Волге, и Поморью, и Посулью, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский идол».
Что же это за солнце, которое заграждает путь тьмой? Солнце в нашем мире – источник света, оно никак не может быть источником тьмы. Тьма в нашем мире производится только в отсутствие солнца. В нашем мире. А в мире шамана есть «тёмное солнце». Идея образа, вероятно, в том, что в ином мире, противоположенном нашему, всё нам привычное, предстаёт как обратное отражение, и солнце излучает не свет, а тьму. Из такой шаманской практики, искажённой «популяризаторами», возник попсово-оккультный знак «Чёрного солнца», который был любим нацистами (Schwarze Sonne), а ныне является официальным символом известного украинского карательного батальона. В какую же землю, на какую условную территорию вступил князь Игорь, что первым его там встретило шаманское чёрное солнце, заградившее княжий путь тьмой? Далее стонет гроза, в ночи поднимаются на крыло пробуждённые птицы и слышен звериный свист. Не рык, не рёв, а свист. Что же это за звери, настоящие ли они или злые, волшебные? Пока что всё, что мы читаем, более напоминает нам вступление героя на запретную территорию в готической сказке или испытание монаха бесами, или первую «встречу» мистика с «реальностью» и существами запредельного мира, чем выезд князя с дружиной в мирской военный поход. Да, «Слово», помимо прочего, это первая (единственная?) русская готическая повесть.
Мы могли бы подумать, что это родная природа: солнце, звери и птицы предупреждают князя о грядущей беде, хотят князя остановить, возвратить и беду отвести. Но взлетает Див на вершину дерева и передаёт вести чужой, недружеской стороне. Что за дерево? Клён, осина? Или то наше уже знакомое «древо мира», древо пути? Кто такой Див? Он, получается, не за наших. Практически как шпион врага. Передаёт радиограмму о выступлении русского войска. Он словно корректировщик огня – даёт точные координаты для беды и войны. Но кому и куда передаёт? Велит послушать земле неведомой, а дальше перечисляются земли вполне ведомые: Волга, Поморье, Посулье, Сурожь, Корсунь. И в конце прямо обращается: «Тебе, Тьмутороканский идол». Кто обращается? Автор слова? Или это прямая цитата из Дива: «Я, Див, передаю информацию Волге, Поморью, и так далее (все адресаты звучат как имена карательных батальонов или как радиопозывные неведомых командиров), и тебе, идол из Тьмуторокани». Но передаёт не в земные инстанции, а в «неведомое» тех земель. То есть, будем честными, кличет не людей, а братьев-«дивов», духов и ведьмаков. И в финале, особо – главарю, болвану, идолу – божеству неземного мира, повелителю, Вию. Что же касается – вдруг кому-нибудь интересно, – где произошла сама битва (если была эта битва) Игорева полка, то это, скорее всего, было в Луганской или Донецкой областях и народных республиках. На реке Берда, что раньше называлась Каялой. Или на реке Кальмиус, что раньше тоже называлась Кала, Кали, Каяла. «Кальмиус» ныне тоже есть – у ополченцев, бригада. «Слово» говорит, что битва была на реке Каяла, близ Дона или Донца. О, много рек русские называли Кала, Кали, Каяла, Калка. Мы знаем ещё одну битву на реке Калка, которая состоится уже скоро, в исторической перспективе. И есть ещё Калинов мост в русском волшебном фольклоре, мост между миром живых и миром мёртвых, по которому также идёт невеста в порядке своей брачной «инициации». Мост этот может быть прочтён как мост через реку Кали, Калу, Каялу. Получается снова не настоящая река, а мистический образ. О том, что в Индии есть богиня Кали, довольно угрожающего вида богиня, с гирляндами из черепов и оружием окровавленным, я, наверное, даже не буду упоминать. Хотя если бы я вдруг задумал её упомянуть, то мог бы попробовать и вывести значение имени богини от русского «калить, накалять, раскаливать» (считается, что Калинов мост – мост раскалённый, из обжигающего металла; либо над пылающей рекой). Получается богиня калёная, огненная, пылающая – каковое имя прекрасно подходит её сути и нраву.
Короткий этот отрывок из повести при нашем прочтении выглядит так: князь-кудесник Игорь затеял мистическое путешествие, для чего вошёл в состояние изменённого сознания, в транс (вступил в золотое стремя), проник на промежуточную, пограничную между «явью» и «навью» территорию (чистое поле), где встретил обычные для путешественника между мирами препятствия и знаки – чёрное солнце потустороннего мира напустило тьму, началась гроза, взлетели ночные чёрные птицы, засвистели чудовища; вторгшийся в «поле» князь был замечен стражем иной реальности, всегдашним для таких мест стражем, – Дивом (он не обязательно враг, просто такие у него обязанности), Див кликнул своих сотоварищей в разных землях, от Поморья до Тамани, поскольку расстояния в мире ином несколько иные тоже, чем в мире дневного света. И «дивный» мир стал готовиться отразить натиск Игоря. А князь замышлял именно натиск: что-то он хотел поменять, перераспределить активы в запредельной реальности, а через неё – изменить реальность посюстороннюю. Это сеанс вуду, шаманский танец, колдовской обряд. Вот о чём нам рассказано. Если не исключать реальный военный поход, то такой обряд мог проводиться перед выступлением на врага. Формально – чтобы «предсказать» результат военной операции, сокровенно – для того чтобы предопределить его, обеспечив нужную расстановку сил на тонких фронтах. Таковые авгуры и предсказатели были у
