какими-то мужиками, несмотря на то что за подобные проступки Мячиков нещадно ее бил. Но это было мелкой неприятностью, которая не могла расстроить Мячикова основательно хотя бы потому, что он успешно выполнил поручение Лялькина и, отчитавшись перед боссом, мог вздохнуть спокойно: установка гранитного памятника пока не предвиделась. А то, что у Фитиля были какие-то проблемы, его совсем не волновало, да и та резня в Торбеево тоже не имела к нему никакого отношения. Обыкновенная разборка с бандитами. Он-то здесь при чем? А потом установилось какое-то подозрительное затишье; казалось, живи Мячиков да радуйся. Но после того как Фитиль застрелился, Мячиков не на шутку забеспокоился, восприняв самоубийство как намек на то, что он будет следующим. Мячиков, конечно, не мог точно знать, почему застрелился Фитиль, и волновался скорее всего на всякий случай, про запас, вдруг Фитиль перед смертью сдал его. Может быть, это просто передел сфер влияния в криминальном мире?
Мячиков работал с таким чувством, словно вот-вот что-то случится. Он нервно вздрагивал каждый раз, когда заходила секретарша и докладывала о посетителях. Даже по городу он ездил в бронированной «БМВ» и с усиленной охраной. Мячиков плохо владел собой и даже дома, окружив себя круглосуточной охраной, нервничал и взял в привычку не сидеть напротив окон. В последнее время его стала мучить мысль, что он уже заказан. Даже его кабинет охранялся, и Мячиков, прежде чем сесть в машину, проверял, нет ли там взрывного устройства, точнее, за этим смотрели его охранники. Кстати, он им тоже не доверял. У него даже под подушкой лежал пистолет. Ночью он часто вскрикивал и просыпался, выпивал несколько стаканов воды и, убеждаясь, что он дома и все в полном порядке, засыпал снова. Не высыпаясь, он стал раздражительным и придирался ко всем по мелочам, словом, налицо было типичное нервное расстройство.
Сегодня Мячиков никого не принимал и предупредил об этом секретаршу. Но когда постучали в дверь, он раздраженно вскинул глаза и собрался было накричать на нее за непослушание, но не сделал этого, потому что услышал имя посетителя.
– Григорий Константинович. К вам пришел Чуб Геннадий…
Мячиков тут же закашлялся, ничего не понимая.
– Какой Чуб? – растерянно пробормотал он, думая о том, что у него поехала крыша.
– Чуб Геннадий, – удивленно посмотрела на него секретарша. – Брат Евгения Чуба, который работал здесь раньше. Он хочет поговорить с вами лично. Говорит, что пришел по очень важному делу и нет времени, чтобы медлить.
Мячиков, наверное, упал бы в обморок, только помешала секретарша.
– Пусть заходит, – приказал Мячиков секретарше, стараясь сохранять беспечный вид, что удавалось ему с трудом. Все его тело, рыхлое и вялое, пробирала дрожь, лицо окаменело в смертельном испуге, а пальцы судорожно перебирали ручку.
«Что ему надо? – со страхом думал Мячиков. – Может, ему известно больше, чем мне? Может, он все пронюхал и хочет меня шантажировать?»
Через тридцать секунд в кабинет зашел седовласый человек крепкого телосложения, навскидку ему можно было дать лет пятьдесят, одет просто и скромно, но эта скромность и непритязательность в одежде компенсировалась его холодным и уверенным взглядом. Войдя, он так пристально взглянул на Мячикова, словно уже знал все, что тот ему скажет. Мячиков отвел глаза, чувствуя, что еще несколько встреч с таким человеком – и он, не выдержав напряжения, повторит подвиг Фитиля, если самоубийство можно назвать подвигом.
– Здравствуйте! Чем могу помочь? Чай, кофе, коньяк? – Мячиков пытался казаться радушным хозяином, хотя глазки его беспокойно бегали по сторонам и сам он так напрягся всем телом, словно собирался совершить отчаянный прыжок в окно.
– От рюмки хорошего коньяка я, пожалуй, не откажусь, – ответил посетитель и по-хозяйски уселся на стул, подвигая его к столу.
Мячиков поднялся и достал из шкафа бутылку греческого коньяка и две рюмки.
– Осторожно садитесь: вы забыли закрыть дверцы, – заметил незнакомец и едва заметно усмехнулся.
– Да, точно. Вы правы, – растерянно улыбнулся Мячиков и, закрыв дверцы шкафа, плеснул коньяку в рюмки. Руки его дрожали, и он переборщил, налив чуть ли не два полных бокала.
– Многовато будет, вам не кажется?
– Ну мне не жалко.
– Раз не жалко – это хорошо. Но давайте поговорим о деле.
– Да-да, – глотая слюну, промямлил Мячиков, отчаянно борясь с желанием плюнуть на все приличия и спрятаться от страха под стол. Этот взгляд буравил его, словно гвоздями прибивал к креслу, так, что Мячиков сидел не шелохнувшись.
– Во избежание лишнего недоверия и для откровенного разговора вы можете убедиться в том, что я действительно представляю спецслужбы – при этих словах, незнакомец достал удостоверение и, раскрыв его, подвинул Мячикову.
«Вот тебе и Чуб! Никакой он не брат! Он просто обманул меня! – промелькнуло в голове у Мячикова. – Только этого еще не хватало, чтобы мною заинтересовались в ФСБ».
– Вам знаком человек по кличке Фитиль? – задал свой вопрос незнакомец, не сводя глаз с лица Мячикова.
– Какой Фитиль? – удивился Мячиков. – Я не знаю никаких Фитилей!
– Да что вы! Как это вы его не знаете, когда столько лет работали с ним вместе! По моим агентурным сведениям, он способствовал благополучному разрешению некоторых ваших личных вопросов.
– Каких вопросов? Извините, я вас совсем не понимаю. Как вы можете утверждать, что ваш Фитиль для меня что-то сделал, если я его даже в лицо не знаю?
– Говорим-то мы с вами на одном и том же языке. А вы меня совсем не слышите, – словно расстроившись, вздохнул незнакомец. – Все-таки я надеюсь, мы достигнем с вами взаимопонимания, хотя бы потому, что я заинтересован в сотрудничестве с вами. Фитиль покончил жизнь самоубийством. Очень странно. Такая блестящая карьера – и вдруг все неожиданно оборвалось. Жаль, Григорий Константинович, что у вас такая короткая память на людей, которые сделали для вас так много.
– Я вас не понимаю, – нахмурился Мячиков. – Вы хотите меня в чем-то обвинить?
– Вас? Пока вас еще никто не обвиняет! Есть только кое-какие шероховатости. Ваш бывший сотрудник Евгений Чуб, ныне покойный, был обнаружен убитым в машине, зарегистрированной на ваше имя.
– Это еще ни о чем не говорит! Он просто угнал мою машину! И вообще я не обязан разговаривать с вами!
– Да? Что вы говорите! – незнакомец иронично
