я поведал обо всех жестоких и некрасивых подробностях, включая смерть бывшего Председателя?
— Не исчезло. Единый его не забрал, как Витьку.
— А заключенная номер 52-877?
Меня снова пронизало жутковатое ощущение. Какая феноменальная память!
— Ты ведь знаешь тетю Рину, — заворчал я. — Она омбудсмен в Князьграде, очень популярный. У нее большие политические способности и сострадание. После того, что она прошла, она поймет любого. В скором будущем хочу сделать ее Председательницей Вечной Сиберии, потому что нам с Кирой опротивело быть первыми лицами. Иногда мне кажется, что в палатке под мостом мы были куда счастливее, чем во дворце в Князьграде…
— Ты об этом рассказывал сто раз, папа!
Я смешался. Неужели старею и склоняюсь к самоповторам?
— Ну вот… Думаю, тетя Рина справится с задачей лучше меня.
— Не называй ее тетей Риной! Ты ведь рассказываешь историю, и все должно быть предельно аутентично.
Я не выдержал и рассмеялся.
— Ах ты ж моя начитанная!
— Не начитанная, а наслушанная! Я предпочитаю слушать книги, а не читать. Это позволяет одновременно заниматься спортом.
Виктория вырвалась из моих объятий и встала, подбоченившись, в центре помещения.
Ей недавно стукнуло четырнадцать лет, и для своего возраста она была довольно высокой, в меня. Худощавая, с густой гривой каштановых волос — как у мамы. Большие серые глаза, острый нос и красиво очерченные губы.
Историю моих приключений она слышала и раньше, но только сегодня я решил рассказать обо всех сторонах тех событий. Включая то, что я жестоко убил Админа и вообще не всегда вел себя достойно и адекватно. Она должна знать, уже взрослая.
Я поднялся с кресла во главе большого полированного продолговатого стола.
— Ну что, пошли? А то опоздаем. Приспичило же тебе снова обо всем этом слушать! Да и ждут нас, поди. Выстроились рядами и муху отогнать боятся без разрешения… Эх, никак не научатся сиберийцы не бояться начальства.
Виктория скривила губки.
— Они еще инфантильны, страх им не повредит. Ребенок должен побаиваться родителей, иначе на шею сядет!
— Как ты села, Виктория? — фыркнул я.
— Я не села. Я просто иногда немного борзею… Кстати, вы с Кирой Огнепоклонницей меня в честь Витьки Смольянинова назвали?
— История закончилась, называй маму мамой, а не Кирой, — сделал я замечание. — Да, в честь. Ты на него похожа… Особенно когда морщишь нос, как сейчас.
Я взглянул на нее с помощью В-сканера. И отчетливо разглядел на интерфейсе, как пульсирует Знак Осознанной Реинкарнации.
— Чем похожа? — не отставала дочь.
— Интеллектом прежде всего. И интересом к социологии и политике в возрасте, когда интересуются совсем другими вещами.
Виктория парировала:
— Если не интересоваться арифметикой, тебя обсчитают на рынке. Если не интересоваться политикой, из тебя сделают раба. Человек сам должен отвечать за себя, а не надеяться на волшебника с татуировками. Или на искусственный интеллект, который построил бы утопию.
Мы вышли из помещения. Группа людей негромко переговаривалась в коридоре, но тут же замолкла при нашем появлении, все вытянулись в струнку. Мы с Викой прошествовали мимо них на улицу. Здание было недавно построено, еще пахло краской. И нигде нет Знака Вечной Сиберии. Зачем поклоняться Знакам?
На улице стояла привычная теплынь, невзирая на конец зимы. По небу плыли кучевые облака. Прохладный ветерок поддувал с севера.
Улица была свежеасфальтирована, и метрах в ста друг от друга в асфальте блестели небольшие шестигранники. Гравитационные нашлепки появились здесь после посещения делегации россов, которые подарили нам летающие такси.
Посад сильно изменился. Теперь он мог похвалиться новенькими зданиями и многоквартирными домами, стал куда наряднее. Чтобы качественно изменить такое государство, как Вечная Сиберия, нужны еще долгие года. Беда с реформами всегда возникает тогда, когда правители торопятся.
На улице стоял кортеж из трех длинных машин. На них мы и приехали в 37-й Западный Посад, откуда когда-то начались мои приключения.
У кортежа толпились местные, восторженно разговаривая с первой леди, Кирой. Она стояла со строгим выражением лица и в строгом закрытом костюме: блузка, пиджак и юбка ниже колен. Цвет костюма — багровый, как и положено Огнепоклоннице. Волосы уложены в тугой пучок.
Охранников ни у меня, ни у нее не было. Зачем нам?
Местные женщины живо обсуждали с Кирой вред Тишь-да-глади и прочих наркотиков. Среди беседующих обнаружилась моя старая знакомая — Даша-повариха. Сейчас она на пенсии. Раздобрела еще больше прежнего.
Я уловил через сканер, что Кира устала и мечтает поскорей отсюда улизнуть. Ее всегда напрягала публичная жизнь, но она никогда не роптала. Да, в палатке мы действительно были счастливее…
Услышав свист сверху, я поднял голову. В небе летел блестящий обтекаемый аппарат — такси россов. Он круто спикировал над улицей, снизился и завис над одним из шестигранников на высоте в четверть метра.
Протаяла дверца, и в из овального отверстия показались трое: Аня-комбайнерша, ее муж и две дочки лет десяти и семи.
— Ух, круто! — завопила Аня издали.
Все мои знакомые постарели за прошедшие года. А я совсем не изменился. Мало изменилась и Кира — после медицинской манипуляции в Республике Росс.
Я же буду жить лет триста, как шаманка. Может, передать Лапу Дьявола какому-нибудь молодому северному ведуну? И заодно объединить наши страны? Я давно об этом думал.
Пожалуй, так и сделаю, если все стороны согласятся. Только сначала выберу достойного.
Аня, подходя со своим семейством, громогласно известила:
— Кстати, делегация близко! Мы сверху видали! Они карьер проехали!
Мы с Кирой переглянулись. Пожалуй, пора выдвигаться.
Я кивнул спутникам, водители и министры поспешили занять свои места в кортеже. Мы с Кирой тоже сели.
Кортеж тронулся с места, местные махали нам вслед. Машины поехали по асфальтированной дороге, зажатой между полей. Забора больше не было, как не было и Поганого поля. На полях работали комбайны. На территории бывшего Поганого поля — целина, урожаи бешеные, а климат позволяет собирать урожай четыре или пять раз за год.
За холмом со старой беседкой на верхушке возвели красивую аллею с декоративными деревьями, клумбами и навесами с местами для отдыха.
Кортеж остановился, все выбрались из кабин и расположились в удобных креслах под навесом.
Вскоре приблизились шесть длинных машин на шарообразных колесах, которые к корпусу машин никак и ничем не прикреплялись. Машины как бы левитировали над колесами. Колеса-шары подскакивали на неровностях, но на плавном движении самих машин это никак не отражалось. Это были вездеходы Республики Росс на гравитационных подвесках.
Мы — все встречающие — встали со своих мест.
Вездеходы остановились у аллеи, из них вышли россы. Среди них я сразу углядел старую (во
