твоя самая большая битва. Прошу, сделай правильный выбор. Ради себя самого. Ради своей жизни. Ради свободы. Ты не пленник, Энтони. Ты не раб. И ты не чей-то слуга. Ты — свободный человек. Человек, Энтони. Помни об этом.
Энтони продолжал молчать. Его взгляд все еще метался в растерянности. Он смотрел то на Альбедо, то на Скальда, то себе в ноги, то на мечи.
Скальд не мог даже догадываться о внутренней борьбе, царившей внутри Энтони прямо сейчас.
А Альбедо продолжал убеждать Энтони вернуться к прежней жизни:
— Помнишь, что я тебе говорил про жизнь, Энтони? Жизнь — чертова яма дерьма. Ты либо тонешь в ней, либо выбираешься наружу, на свет. Энтони, я вижу тебя. Я вижу, что ты висишь на краю пропасти. Ты пытаешься забраться наверх, я это чувствую. Позволь мне помочь тебе?
Альбедо опустил меч в ноги и протянул свободные руки к Энтони.
Скальд, заметив это, крепче сжал рукоять семиотика.
— Прошу тебя, не отпускай руки. Не разжимай пальцы. Не тони в дерьме, Энтони. Ты сильный. Ты умеешь держать удар. Ты умеешь справляться с трудностями. Что тебе было не под силу? Скажи мне! Ты мог все, Энтони. Ты — сын своих родителей. Ты — мой племянник. И твои друзья тоже сделали тебя сильным. И любовь, Энтони. Любовь. Ее любовь. Я же все видел, Энтони. Миса давала тебе сил. Она делала тебя свободным и счастливым. Она научила тебя тому, чему я был не в силах научить. Рядом с ней ты ощущал себя на поверхности, а не в яме дерьма. Рядом с ней, Энтони, ты жил по-настоящему. И дышал свободно. И что сделали они? Они убили ее. Убили не только Мису, но и силу в тебе, тягу к жизни, тягу к свободе. Волю. Они потащили тебя на самое дно, Энтони. Выбирайся. Прошу. Выбирайся. Я знаю, что тебе это под силу. Ты тянись, Энтони. Тянись. Я помогу тебе. Мы все исправим. Вместе. Обещаю.
Альбедо сделал шаг навстречу Энтони.
Скальд напрягся.
— Идем со мной, мой мальчик.
Еще шаг.
— Я помогу тебе выбраться. Вот увидишь, Энтони. Ты станешь счастливым.
Шаг.
— Энтони, пойдем.
Альбедо стоял прямо перед ним, протягивая руки.
Энтони посмотрел на Скальда, потом на Альбедо. И сделал короткий шаг навстречу.
Энтони завел руки за спину Альбедо для объятий. Альбедо радостно прижал племянника к себе.
Скальд следил за Энтони — тот закрыл глаза. Он все еще сжимал два черных меча, а потому обнимал дядю лишь плечами.
— Спасибо тебе, мой мальчик… — Скальд услышал голос Альбедо, — я тебя люблю…
Энтони открыл глаза.
Он смотрел на Скальда и улыбался.
А потом…
Прежде, чем Скальд успел двинуться с места, два черных меча-семиотика вонзились в спину Альбедо.
Они прошли насквозь самого Альбедо и тела Энтони…
Скальд замер, не в силах ни двигаться, ни дышать…
Каратель ухмылялся, глядя ему в лицо. Он сделал шаг назад, вынув оба клинка, отделив себя от тела родного дяди. В спине Альбедо зияли две кровавые раны, из которых сочилась темная смола.
Несущий Погибель смотрел в лицо Альбедо и улыбался. Скальд не мог видеть взгляда Альбедо, не мог даже представить, что тот чувствовал.
Альбедо попятился отступил назад. Он обнимал себя руками, придерживая рану. Его взгляд не отрывался от Карателя.
Тот, кто когда-то звался Энтони, взял золотой семиотик, принадлежавший Альбедо, и бросил его за пределы моста. Магическое сияние утонуло во мраке.
Несущий Погибель приблизился к Альбедо, стоящему на краю обрыва.
— Нет!
Скальд рванулся с места.
А потом… Каратель ударил ногой Альбедо прямо в живот.
Тело быстро отклонилось назад и упало за границу каменного моста в самую бездну Глубин Пепла.
Глава 32. Любой ценой
Элен упала на землю и прижалась спиной к гигантской ракушке. Сжимая двумя руками рукоять меча-семиотика, она перевела дух. Из носа текла кровь, и алая струйка растворялась в подводном течении.
— Ты как?
Рядом к ней примкнул плечом Хоакин Мартинес.
И раздался рев исполинского белого змея с горящими красными глазами. Чудовище разносило подводный город Одд в щепки: крушило дома, взрывало землю. И беспощадно пожирало каждого на своем пути.
Жители бросились уплывать и бежать в рассыпную. Куда они не шли — так это в шахты. Они боялись оказаться запертыми в ловушке в рудниках наедине с проектом Омута.
— Что нам с ним делать, Хоакин?
— У тебя кровь, Элен!
Его рука потянулась к ней.
— Пустяки, — она отвернула лицо.
Новый взрыв. Элен уже привыкла. Она знала, что такие звуки раздаются после того, как змей зарывается под песчаное дно, а затем выныривает наружу, уничтожая часть построек.
— Нам удавалось его ранить.
— Трижды, — парировала злобно Элен, — этого недостаточно. Семиотик причиняет ему вред, но мало. Нужно отрубить голову этой твари. Хоакин, думай, как к нему подступиться!
Хоакин на мгновение выглянул из укрытия, чтобы проверить обстановку. Огромный змей плыл по улицам в поисках новой добычи.
— Нужно загнать его в ловушку.
— Как ты это себе представляешь? Построить капкан?
— Не нужно изобретать капкан, когда он уже у нас под рукой.
Элен с любопытством взглянула на напарника.
— Что ты предлагаешь?
Хоакин кивнул в сторону выхода из города.
— Шахты.
— Заманим туда чудовище? И сами окажемся в ловушке! Хоакин, как ты это себе представляешь? Он нас сожрет живьем в этих пещерах.
— Не сожрет. Я пойду вперед и заманю его внутрь. Ты нанесешь последний удар. Устроим обвал.
— Нет, Хоакин, нет! Даже не вздумай. Это слишком рискованно. А вдруг ты не успеешь выбраться?
Элен стало не по себе от глупой затеи Хоакина. Он собрался жертвовать собой, чтобы у нее появилось время для удара — возможность сразить змея окончательно.
— Элен, скоро он закончит разрушать Одд и поплывет к поверхности. Ты этого хочешь?
— Хоакин! Должен быть другой путь. Я не позволю тебе работать приманкой. Наживкой. Нет! Не смей, Хоакин.
Она смотрела ему в глаза, стараясь убедить его отказаться от паршивой идеи.
— Мы убьем его вместе, Хоакин, — заверила она друга, — никому не придется рисковать жизнью. Мы можем… заманить его в шахты и обрушить потолок? Просто вонзим семиотики в крышу и…
— Устроим обвал.
— Именно так! Хоакин, не смей заходить в пещеру, ты меня понял? Что я потом скажу Альбедо? Скальду? А Матео и Беатрис? Ты не умрешь сегодня, понял? Я не позволю тебе рисковать. Мы загоним гада в рудники и обрушим на него горы камней.
Хоакин согласно кивнул, уведя взгляд в сторону.
— Эй-эй, Хоакин,
