мне снился, а в итоге стал участником поразительных событий…
Лоуренс рассказал о Генри. Он старался честно описать эту яркую личность, полную противоречий: шулер, почтмейстер, контрабандист, и в тоже настолько хороший человек, что жители всего города доверяют ему учить их детей музыке и пению. А еще опытный сновидец, обладающий картами, механизм действия которых так и остался загадкой, человек, имеющий особые отношения с некой зловещей сущностью по имени Эрл.
— Поразительный мужчина, — заметила Элейн.
— Да, так и есть. Сначала Генри отнесся ко мне с подозрением, мы не очень ладили, но в дальнейшем вроде как подружились, и он решил мне помочь. От Генри я узнал о природе снов, о том, что по сути нет ни будущего, ни прошлого, есть только одномоментное сейчас и для реальности, и для сна. О том, что все изменения происходит одновременно, что мы можем встретить в реальности самих себя проживающих другую жизнь. Хоть такая встреча и маловероятна. Знаю-знаю, это звучит очень фантастично.
— Это звучит интересно, — поправила она. — Я никогда о подобном не задумывалась. Но в этом есть определенный смысл. Значит, Генри стал твоим учителем?
— Ему пришлось. Нам нужно было в короткие сроки сделать из меня настоящего сновидца. Я обнаружил, что сон о доме на побережье изменился. В ней больше не было моей жены, ее похитили.
— Меня похитили? — Элейн взволнованно всплеснула руками.
— Твою версию, но не пугайся, я нашел похитителя. У него не было злого умысла. Им оказался… — Лоуренс вздохнул. — В общем, это была не совсем адекватная версия меня, которая настолько устала от одиночества, что решила забрать любимую женщину из чужого сна и поместить в свой, чтобы таким образом изменить реальность. Он думал, что это отличная идея.
— И у него получилось это сделать? — ахнула Элейн.
— Да, я даже видел их вместе, когда отправился на поиски. Эдвард совершенно невозможный тип, но не дурак. Даже больше, он блестящий ученый, хотя его методы… Неважно. Главное, что он тоже опытный сновидец. Похоже, многие мои версии к этому склонны.
— Получается, пока моя версия была во сне этого человека и снилась ему, это… как бы сказать, притянуло к нему в реальности настоящую женщину?
— Именно так и было.
— И тогда реальность, в которой появилась вторая женщина, тоже повлияла на сон. И во сне Эдварда стало две версии меня, когда ты в него пришел?
— Нет, к моменту моего прихода была только вторая женщина — та, что была с ним в реальности.
— Что же стало с первой? Ты вернул ее обратно?
Лоуренс боялся этого вопроса. Нехотя, он покачал головой.
— Не смог. К тому времени тот сон настолько изменился, что она уже не могла вернуться. Я так и не встретился с ней.
— Человек не может бесследно исчезнуть.
— Моя дорогая, она не исчезла и где-то безусловно существует, но она исчезла из сна о доме на берегу.
— Сдаюсь. Я ничего не понимаю, — призналась Элейн и, несмотря на плед, зябко поежилась. — Все эти версии меня и тебя… Я же здесь, с тобой.
— Похоже, ты замерзла. Давай я заварю нам горячего чаю, — предложил он и не дожидаясь ответа убежал на кухню.
Пока он звенел посудой, Элейн с интересом изучала альбомы с рисунками. Лоуренс обмолвился, что собирается стать консультантом в каком-то пафосном торговом доме элитных вин. Благодаря интеллигентной внешности и мягкому голосу, он располагал к себе, внушая доверие — идеальные качества для человека, продающего вино, бутылка которого стоит больше, чем его трехмесячный оклад. Но глядя на прекрасные наброски пейзажей, домов и животных Элейн поняла, что совершенно не хочет, чтобы Лоуренс там работал. Он был слишком талантлив для этого. Может, для него найдется место в театре? Хотя бы помощником декоратора на первое время. Оклад скромный, но работа творческая и тогда они смогут проводить время вместе.
Лоуренс принес поднос с чаем и вазочкой, полной печенья.
— Какой приятный запах… — она потянула носом. — Лавандовый?
— Нет, что-ты, те запасы у меня закончились. Это обычный чай с добавлением ромашки и еще чего-то.
— Спасибо, очень кстати, — она отпила глоток. — Так почему же моя версия исчезла из твоего сна?
— Сон был не мой. Да, он мне не раз снился, но я видел его глазами другого человека.
Лоуренс сделал большой глоток горячего чая для храбрости и сбивчиво, поспешно, словно у него было мало времени, выложил свою версию произошедшего. Сновидец рассказал о трагическом самоубийстве Генри Первого, который никогда не получал посмертное послание от жены. Попав в сети Эрла, Генри загадал роковое желание и таким образом вычеркнул Элейн из своей жизни, что привело к появлению двух новых человек: его — Лоуренса, и Генри Второго.
В этот момент Элейн умоляюще подняла руку.
— Подожди… ты хочешь сказать, что почтмейстер, с которым ты познакомился в отпуске — это тоже ты?
— Мы практически близнецы внешне, но у нас разный характер и отношение к жизни.
— Хотела бы я его увидеть.
— Невозможно. Из-за желания Генри Первого вы не можете встретиться с его нынешней версией. Случая просто не представится. Даже если ты поедешь к нему специально, он в этот момент уедет на другой конец света.
— Но почему тогда мы встретились с тобой?
— Потому что я — Лоуренс, а не Генри, — мягко ответил он. — Мы две части человека, который прежде был целым, но во мне малая часть Генри, та самая, от которой он так сильно желал избавиться — его горе по умершей жене. Тоска, слезы и печаль, ставшие человеком.
— Звучит так, будто ты считаешь себя мусором, — Элейн нахмурилась, видя, как он пожимает плечами. — Почему Генри не смирился со смертью? Как можно перечеркнуть все то хорошее, что было и может случиться?
— Все дело в моменте. Несмотря ни на что, я его хорошо понимаю, — признался Лоуренс. — Ты спрашивала причину моих кошмаров. Вот она: каждую ночь мне снится, что я — это Генри в тот самый день, когда… — горло свело судорогой, он сглотнул с усилием, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Мне холодно, страшно и одиноко. От боли невозможно дышать, невозможно существовать. Зачем жить в мире, где уже никогда не будет тебя?
— Ах, дорогой… — она обняла его, протягивая носовой платок, который он принял с благодарностью. — Теперь все хорошо, я здесь. Мы вместе.
— В этой реальности, да. Но когда я засыпаю… — он тяжело вздохнул. — Я существую только потому, что Генри воспротивился закономерному ходу вещей и сделал то, что делать был не должен. Будь в его руках спасительное послание, он
