вместе с несколькими людьми поеду на красную линию и скажу, что мы сдаемся.
– Возьмите меня с собой.
Я понимал, что это было очень рискованно, отправляться туда, откуда сбежал, но мне хотелось еще раз увидеть Машу. Правда никакой гарантии того, что я ее увижу не было, но чем черт не шутит. Вдруг… К тому же, если выбирать человека на роль телохранителя Антона, моя кандидатура, по-моему, очень подходит. Однако как же Антон будет, с раненой ногой-то? Я задал ему этот вопрос.
– Не беда, – махнул рукой он. – Для этой цели люди придумали костыли. И хотя мне никогда не приходилось ими пользоваться, думаю, я быстро осво…
Договорить Антон не успел, так как снаружи, со станции послышались крики:
– На помощь, на помощь! Человеку плохо. Скорее, кто-нибудь.
Мы с Антоном переглянулись.
– Сбегай узнай, что там случилось, а потом доложишь мне. Я тут останусь – двигаться не в состоянии пока.
Кивнув, я выбежал из палатки и побежал на крики. Место у памятника Дороге Жизни, как и тогда, когда встречали меня, было сплошь усеяно людьми. Давненько на нашу станцию не накатывало столько событий в один день. Я с трудом прорвался сквозь толпу и… увидел лежащего на полу Юру. Глаза у него закатились кверху, руки и ноги были раскинуты в разные стороны. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – мой друг мертв. Я, не в силах поверить в увиденное, упал на колени и, зарывшись лицом в Юрину рубашку, зарыдал. Зарыдал как маленький мальчик, и меня нисколько не волновало то, что на меня сейчас смотрит не один десяток глаз.
Уж слишком много потрясений в такой короткий срок. Раскрывшееся предательство и самоубийство дяди Вовы. Теперь еще и смерть Юры. Я лишился почти всех, кто был мне дорог. Буквально в одночасье. За что, за что мне такое наказание?
Я плакал до тех пор, пока не закончились слезы. Тогда, вытерев лицо ладонью, я обратился к народу, так и стоявшему на месте и не желавшему никак расходиться.
– Кто-нибудь знает, что с ним произошло? Почему он умер?
Вперед вышел Леня.
– Мне очень жаль, Олег. Я не успел предотвратить неизбежное. В его смерти есть и моя вина.
– Ты про что? – не понял я.
– Юра… как только ты сказал ему, что принес с поверхности какой-то камень, сразу же захотел посмотреть на него. Он распаковал пакет, в который ты убрал костюм и достал из контейнера твою находку. К сожалению, я поздно заметил, что Юра держит камень голыми руками. Он абсолютно забыл про технику безопасности с предметами, пораженными радиацией.
– И… что? – говорил я сейчас с трудом. У меня вообще было такое состояние, будто еще чуть–чуть и упаду в обморок.
– Поначалу ничего не происходило. Мне пришлось выбить камень у него из рук, потому что на мои слова он никак не реагировал. А потом Юра вдруг зашелся в кашле, ноги у него подкосились. Он стал кататься по полу как ужаленный, все тело стало трястись, с каждой секундой все сильнее. Через минуту Юра скончался.
То, что я испытывал сейчас, нельзя было передать словами. Погиб мой лучший друг, и больше тут говорить не о чем. Но что самое печальное – он погиб по своей глупости. Уж не знаю, что руководило его действиями в тот момент: слепое делание увидеть мою находку или что–то другое… Какое это теперь имеет значение? Тем более что уже никому никогда не узнать этого.
– Видимо, в этом камне содержалась просто чудовищная доза радиации, – сообщил Леня. – Потому что я никогда не видел, чтобы от нее умирали так быстро. Одно хорошо – зона, на которую камень распространяет радиацию, ничтожно мала. Подцепить ее можно только при непосредственном контакте с камнем.
Я не видел и не слышал ничего вокруг. Мир будто перестал для меня существовать. Все, что я смог сделать, это сказать Лене: «Отведи меня к Антону». Видно, заметив, как мне хреново, он взял меня за руку и повел. А я бездумно шел следом, ведомый им, переставляя ногами скорее на автомате, нежели осознанно.
Когда мы пришли, Леня усадил меня на стул, а сам рассказал Антону о произошедшем. Тот хоть и не мог испытать то же, что и я, все равно был очень удручен неожиданным известием. Разумеется, две смерти всего за каких–то десять минут – в пору сойти с ума.
Но неожиданно глаза Антона просияли и, возможно мне это всего лишь показалось, он улыбнулся.
– Олег!
– Да?
Я никак не мог взять в толк, чему обрадовался Антон? Чему вообще теперь можно было радоваться? Если он сейчас попытается меня ободрить, сомневаюсь, что у него это получиться.
– Олег, Леонид, послушайте. Это же ведь можно обратить в нашу пользу!
– Вы о чем? – спросил Леня удивленно. Я тоже ждал объяснений.
– Этот камень, он… его же можно использовать, понимаете?..
Видя наши недоуменные лица, Антон принялся сбивчиво пояснять:
– Не знаю, возможно, план не удастся, но попробовать стоит, учитывая, что другого выхода все равно нет. Слушайте: мы соберем в ящик патроны и скажем «красным», что мы сдаемся. А под низ положим этот самый камень. Мы уйдем, а «красные» наверняка станут осматривать ящик. Обнаружат там камень и… в общем пока они поймут, в чем дело, многие могут умереть.
Антон замолчал, дожидаясь нашей реакции.
– План следует доработать, потому как в вашей версии слишком много изъянов, но в принципе идейка неплоха, – констатировал Леня.
– Я согласен, следует все хорошенько продумать. Но самый идеальный вариант, если от этого камня умрет Анимус, – я скривил губы в усмешке.
– И что тогда? – почти одновременно спросили Леня и Антон.
– А тогда «красные» перестанут быть такими, какие они сейчас.
Я сообщил свои измышления по поводу «сверхсилы» Анимуса. И мне, как ни странно, снова поверили.
– Получается, если этот хмырь сдохнет, нам уже ничто не будет угрожать? – уточнил Леня.
– Не могу это стопроцентно гарантировать, но Маша сказала мне, а уж ей–то можно верить, что «красные» на самом деле не желают никому зла, просто бояться того, что с ними сможет сделать Анимус в случае неповиновения.
– Да, страх очень сильное чувство, – согласился Антон. – Если заставить человека бояться
